О том, как с головы Джонни отвалились нос-уши-глаза, а потом и сама голова, качнувшись, покатилась с плеч на землю.

Дзинь! – разбивается об пол на две половинки: хрустальные блюдца, полные розовой губчатой ваты. Вот, что у тебя в голове, глупый ребёнок. А мы ведь знали, что так получится.
Мы с самого начала хотели тебя уберечь.
Мы делали всё, что могли, но ты заранее объявил себя самым умным из всех и отвергал нашу помощь, считая, что справишься и сам.
Ну как? Получилось?
Получается?
Мальчик сидит, понурив плечи, и только изредка тяжело вздыхает, согнувшись над своей треснувшей головой. Уши и глаза лежат где-то рядом. Придавленный носком ботинка, выглядывает из-под ноги нос.
Видишь, Джонни, мы не зря тебе предупреждали.
«Семя брошено и взрощено. И из чёрного зерна чёрный стебель взойдёт. И на нём бутон – сухой и тяжёлый, по ветру развеется, без следа исчезнет».

Дальше!...

Мы ведь предупреждали тебя, мальчик. Плачь теперь один над своей разбитой головой. Думай над своим поведением. Глупый ребёнок среди умных взрослых. Так тебе и надо – жить тебе всю жизнь теперь без головы.
Мальчик поворачивает корпусом влево, выставляя руки впереди себя, опускается на колени и шарит ладонями по земле. Натыкается на карандаш, наощупь находит листок бумаги, водит вслепую грифелем, вычерчивает со скрипом, поднимает над головой: «Ну вы же живёте без головы, и ничё».
Камешек летит в мальчика, ударяет по руке, царапает до крови. Безголовый Джонни хватается за кисть, прижимает её к груди, сгибается, резко подавшись вперёд. Будет знать, как дерзить старшим. Теперь-то ему не увернуться от нашей заботы. Теперь-то ему не избежать ни нашего воспитания, ни нашей опеки, ни нашей чудесной системы поощрений и наказаний. Если Джонни будет вести себя хорошо, он проживёт ещё долгую, спокойную жизнь.
Если мальчик снова надумает дерзить и поступать, как вздумается, его совершенно точно украдут опять, и на этот раз ни о каком чудесном спасении и речи не будет.
Поверь, у нас очень длинные руки. И мы тоже были когда-то такими же слишком самостоятельными, слишком дерзкими и слишком уверенными.
Нас тоже когда-то трепала и кружила жизнь, и к нам сотни раз приходили эти нелепые мысли об отчаянных приключениях и великих открытиях.
И мы, Джонни, готовы были любить до потери пульса, драться до последней капли крови, страдать до смерти и погибели, радоваться до остановки сердца.
И мы были такими же, как и ты: думали, что знаем всё наперёд, удивлялись глупости взрослых, рассуждали логичнее всех, фантазировали ярче и смелее.
Но жизнь, мальчик, это не только игры и радость. Точнее, это почти всегда ни то, ни другое.
Жизнь – это тяжёлый труд: долгая работа, безрадостная старость.
Жизнь – это ежедневная, ежеминутная ответственность. Вот ты уже студент, теперь рабочий. Очень скоро – муж и отец. Твоя жизнь тебе не принадлежит, у тебя есть долг перед обществом и, будь так добр, постарайся выполнять его исправно.
Ты ещё слишком молод и неопытен. Попробуй склеить голову обратно, подбери осторожно с земли, зачерпни с песка остатки ваты, заклей пластырем по шву и водрузи поплотнее на плечи.
Мы поможем тебе не потерять её снова, если ты обещаешь быть хорошим мальчиком. Рано или поздно это произойдёт, Джонни, так не лучше ли заручиться поддержкой, когда тебе предлагают помощь?
Всё пройдёт максимально безболезненно, если ты больше никогда не вздумаешь пререкаться и перечить.
Поднимай с земли нос и уши. Раскладывай по карманам, дома мы аккуратно всё пришьём.
Джонни поднимается на ноги, отряхивает от песка брюки, хлопает ладошками друг о друга, топчется на одном месте и, приметив, кажется, осколки своей головы, снова радостно бьёт в ладоши. Подняв правую ногу высоко над землёй, он КААААК!! нет, Джонни. Что ты делаешь?! наступит сверху на хрупкие половинки, КААААК мальчик, остановись! раздавит их в крошку! Как лопнет глазами, размажет уши по асфальту, попрыгает на носу, пока не превратит его в розовую лепёшку.
Нетнет, Джонни, что ты наделал!? Как же ты теперь, глупый ребёнок, без глаз, ушей и здравого смысла?!
Мальчик снова опускается на колени, быстро что-то пишет на листе бумаги и снова поднимает лист вверх.
«Без него обойдусь, - накалякано на бумажке, - раз он вас довёл до такого».

Listen or download Otto Dix Пыль for free on Prostopleer

@темы: Джонни

---

ДАЙТЕ!!

на оборотня из пародии Сумерек можно, пилять, вечно смотреть *__________*
а эта сцена вполне гармонично вписалась бы и в оригинал :3

---

Джековское счастье ^__________^

Алгебра + учебник по локальным сетям + кофеёк + вагон апельсинов + Арличкины арты + солнышко из окошка в затылок + неглючащий ноут + внезапная зарплата + перспектива вечернего Драйзера ("Драйзера") ... сегодня определённо распрекраснейший день, господа ^__________^

вот вам пэсэнка, от которой меня прёт в последнее время и Арличкин арт под это дело (я тебя обожаю, заинька!!!!!!!!!!!)


Listen or download Uma2rmaH Весеннее настроение for free on Prostopleer

и спэшл фо Арличка *ты самый-самый милый!!!*

---

Сириус Блэк - Джек! :3

09.05.2012 в 12:07

Пишет  Aeronia:

Чудесно)

09.05.2012 в 00:27

Пишет  Хелика:

Если бы Сириус Блэк был Пожирателем

---

соционика

Собралась как-то Гамма погулять ^^

на станции (уже в дрова):
(Джек): О.. тётенька с клюшкой. Надо помочь забраться в электричку... бля, главное, не уронить.

Чтобы не получить от Напа пиздюлей за опоздание два Джека решили спиздить связку с туевой хучей шариков, встать под окна и орать: "Оля, с добрым утром" пока она не решит, что не надо навешивать нам пиздюлей за то, что припёрлись только под утро.
(Джек1): Так.. значит, на три-четыре кричим "Оля, с добрым утром"
(Джек2): ага
(Д1): давай.. три-четыре.. ОЛ...
(Нап): ХВАТИТ ОРАТЬ!!!
(Д1): А как ты узнала, что мы под окнами? О___О
(Н): Да вы "шёпотом" уже минут пятнадцать тут орёте!!

в квартире.
(Джеки): Смотри! Мы принесли тебе столько шариков!!
(Нап): Ваааааа... как мило... спасибо... А теперь быстро понесли откуда взяли!
(и всё бы ничего, если бы мы хоть немного прямо стояли на ногах, вокруг шеи одного из Джеков не были повязаны а-ля шарф запасные джинсы, а по парку около дома не мотался, матерясь, хозяин шариков ^_______^)

случайно встреченная Есенка - Бальзаку
(Е): ой, как ты клёво выглядишь!! Похудела!
(Б): Мдам.. Значит, я раньше вообще корова была..

переписка Джека с Драйзером
(Джек): Да мы вообще разные слишком.. нам надо расстаться..(( (да, у нас нет кнопки выключения виктимности ^__________^)
(Драй) "У вас несчастные случаи на стройке были? Будут! (с)"

Гамма такая гамма... *______________*

@темы: эта фигня работает >_____<

---

и ещё немного про трудный класс))

ШТИРОДОСТ

- А, может, не надо?
- Надо! – невысокая стройная девочка в застёгнутом на все пуговицы чёрном платье до колен процокала каблуками по коридору, остановившись около кабинета психолога, - он уже ушёл, - прокомментировала она, заглядывая в замочную скважину, - нам нужны ключи, - выпрямилась и развернулась к застывшему позади Досту.
- Ну… понятно дело, - замялся юноша, - но они в единственном экземпляре находятся у охранника. А он нам их ни за что не даст, - ответил он радостно, - а ты ведь сама знаешь, что это за зверь… со своего поста ни на шаг, так что о том, чтобы украсть не может быть и речи…
- Чепуха! – скрестив руки на груди, девушка решительно пошла по коридору, - никто их красть и не собирается!
Достоевский расплылся в благодарной улыбке:
- Правда?
- Да! Ты их у него попросишь. Тебе все доверяют в этой школе. Не понимаю, что ты делаешь в нашем классе?... Пошли! – она мотнула головой в сторону лестничного пролёта.
- Я не..
- Глупости! – девушка стояла уже на верхней ступеньке, - мы вернём их через полчаса. А завтра ты скажешь, что всего-навсего от волнения оставил в кабинете психолога портфель. Тебя же вызывали последним?
- Ну… - затянул снова Дост.
- Вот именно. Не поверить самому честному парню в школе не смогут. Так что можешь не волноваться за свою репутацию. К тому же, - девушка вздёрнула головой, - всю чёрную работу сделаю я.
И, усмехнувшись, она быстро сбежала по ступенькам до первого этажа. Достоевский, вздохнув, последовал следом за ней.

- Чёрт! Да где же эти анкеты! – громкий шёпотом выругалась Штир, - ты следишь за дверью? – на секунду она обернулась к Досту.
- Да, но…. – юноша провёл ладонью по бритой голове, - это ведь не законно?
Перерывая очередную стопку бумаг девушка усмехнулась.
- Ну ты даёшь, - она снова окинула молодого человека взглядом, - не знала бы тебя лично, ни за что бы не поверила, что ты такой… правильный..
- Почему? – искренне удивился Достоевский.
Штир еле удержалась, чтобы не рассмеяться в голос.
- Ты себя в зеркала видел? – снова зашептала она, - ты, конечно, мальчик красивый, но с виду – бандит бандитом.
Молодой человек округлил от удивления глаза и, развернувшись к двери, посмотрел на своё полупрозрачное отражение в стекле. Бритый череп правильной формы, миндалевидные светло-светло голубые глаза, смуглая кожа, прямой нос, тонкие губы, крепкое телосложение. Даже несмотря на столь очевидные признаки незаурядной привлекательности, ему всё равно было сложно объективно судить о своей внешности.
Поразглядывав себя несколько секунд, Достоевский только пожал плечами и снова обернулся к сопящей над бумагами Штир.
- Почему же бандитская? – спросил он негромко.
- Лысый накаченный верзила с татуировкой во всю руку, - констатировала девушка, разогнула спину и тихонько застонала, - устала, - прокомментировала она, - всё тело затекло.
Дост снова удивлённо смотрит на неё, а потом, проверив крепость замка, прошёл вглубь кабинета.
- Ты что?! Следи за коридором!
- Никто не придёт, - несмотря на столь внушительную притягательно-опасную внешность голос у юноши был мягкий и успокаивающий, - не волнуйся так, - улыбнулся он ободряюще, - где у тебя болит? – спрашивает с участием, - я знаю, как помочь, - кивает в знак подтверждения собственных слов.
Несколько секунд девушка смотрит на него с недоверием. Но потом, словно вспомнив о безобидном характере своего напарника, расслабляется и поворачивается к нему спиной.
- Под лопаткой вступило, - объясняет она.
Спустя минуту она уже сидит на столе психолога, изо всех сил стараясь держать себя в руках. Позади неё широкоплечий подтянутый Дост массирует её спину, ежесекундно справляясь, не больно ли ей.
- Всё в порядке, спасибо, - усмехается Штир на подобное поведение, - слушай, давно хотела спросить, а сколько розочек у тебя на татуировке?
Не отрываясь от работы, Достоевский отвечает, что, кажется, что-то около семидесяти.
- Семьдесят три, если быть точным.
- Ого… больно, наверное, было накалывать?
Юноша позади неё негромко рассмеялся.
- Нет, что ты. Я ведь не все сразу. Так, по одной.
- И когда наколол первую? – девушка оборачивается назад, ловя взглядом кусочек обвивающего руку Доста плюща, увитого крошечными едва распустившимися бутонами.
- В начале этого года.. Как только мы перешли в старшие классы, - юноша надавил сильнее.
Штир улыбнулась снова. Ну что за странный, нелепый парень: с внешностью отъявленного хулигана иметь такой мягкий характер, такие неуклюжие, но притягательные манеры. Такой наивный, скромный, открытый парень… Странно, что она раньше его не замечала.
- Слушай, - девушка спрыгивает со стола и оборачивается лицом к Достоевскому, - я тут хотела спросить…
- Я тоже хотел! – юноша заливается краской, отступает на полшага, а через минуту уже прижимает Штир к себе, одним ловким движением расстёгивая одну за другой все пуговки на её строгом платье.

На следующее утро на его татуировке одной розочкой стало больше.

---

к заявке на socionicfics

Т9-3. Все ТИМы - трудный класс. Школьный психолог предлагает свежеотипированным школьникам провести целый день со своим дуалом. Непохожие пары (отличник-хулиган, первая красавица-чопорный староста и пр.) сперва возмущаются, раздражаются, затем понимают всю прелесть дуализации. Hurt/comfort. ХЭ. Н по желанию

БЕТА

- Слышь ты, пацан! А ну дуй сюда! Да, да, ты! Давай, двигай-ка быстрее! – высокий молодой человек кричал через площадку перед школой одному из учащихся, - это ведь он, да? – спрашивает, наклоняясь к золотоволосой девочке, теребящей подол юбки, - этот? Рыжий?
Девочка всхлипнула, подняв ладони до уровня лица и только коротко кивнула: «он, мол, он».
- Понятно… - юноша снова выпрямился в полный рост и гаркнул не по возрасту низким, хрипловатым голосом:
- Ногами шевели! Я кому говорю?!
Школьник, к которому обращался этот верзила протолкнул вставший поперёк горла ком и неуверенно двинулся по направлению к подзывающему его ученику самого беспокойного класса их школы.
- Чего? – стараясь казаться невозмутимым, он только нарывался на большие неприятности.
- Это он тебя обидел? – Жуков снова наклоняется к размазывающей по лицу слёзы Есенке.
Та снова энергично кивает и опускает голову ниже, будто боясь посмотреть в лицо своему обидчику.
- Яссссно, - процедил Жук сквозь зубы и выпрямился, - значит, тебе, говнюк, нравится обижать девочек?
Парень снова шумно сглотнул.
- Я не понимаю вообще, о чём ты… - но договорить он не успел: противник уже хватает его за грудки и с силой дёргает на себя.
- Я говорю, - чеканит широкоплечий крепкий юноша, приближая своё лицо к лицу нового знакомого, - какого это хрена ты выдумал, что можешь обижать слабый пол?
Тряхнув парнишку, который на голову был ниже его самого, Жуков отшвыривает его от себя, выпуская из пальцев воротник взмокшей рубашки.
- Вот, - он хватает Есенку за руку и, не рассчитав силу, выдёргивает её из-за своей спины, ставя прямо перед съёжившимся школьником, - валяй, извиняйся, - и отступает на пол шага, скрестив руки на груди, оставляя этих двоих, как бы одних для как бы искренних извинений.
Некоторое время оба молчали: девочка теребила кончиками пальцев пряди спадающих на грудь волос и упрямо смотрела себе под ноги, парень напротив неё только методично открывал-закрывал рот, словно желая что-то сказать, но не находя нужных слов. Наконец, бросив быстрый взгляд на отвернувшегося Жукова, он слегка наклонился к девушке и прошептал негромко:
- Ты совсем охренела?
Девушка подняла большие светлые глаза неправдоподобно светло-зелёного цвета и, хлопнув раз острыми ресницами спросила так же тихо:
- Я?...
- Да, ты! – парень ежесекундно переводил взгляд с неё на застывшего неподалёку защитника, готового, кажется, все кости ему переломать за любое неосторожное слово, - ты чего это выдумала, а? Это за то, что мы тогда тебя обзыв… над тобой немного шутили? Поэтому? За то, что называли папенькиной суч… дочкой? Так вас в вашем классе все обзывают… - снова быстрый взгляд на Жука, - ну, разве что кроме него… Ты хорош давай, мелкая, завязывай. А то ведь потом этот шкаф тебя вышвырнет, одна останешься, мы тебе проходу не дадим! – было видно, что он сильно волнуется: стараясь сохранять притворно-милое выражение лица (на случай, если Жуков решит проверить, как тут у них дела), он, в то же время, заметно раскраснелся, дышал часто и прерывисто, тараторил слова и едва заметно вздрагивая время от времени.
Есенка снова опускает голову: на глазах, кажется, навернулись слёзы. Парень продолжает свои угрозы, предупреждает, что она не из тех «тёлочек», которым по зубам такие дерзкие верзилы вроде Жука, так что как только кончится этот странный «эксперимент», она снова окажется одна, и уж тогда ей жизнь мёдом не покажется.
- Не знаю, чего ты ему там наговорила, но если этого танка не отзовёшь сейчас, мы с ребятами тебе такое устроим, вздёрнешься на ближайшей берёзе!
Есенка глубоко вздохнула и тихо-тихо прошептала себе под нос:
- жатьнемал…?
Парень хмурится, но, видя смущение девочки, спрашивает уже увереннее:
- Чё бормочешь?
- Я говорю, - Есенка поднимает голову: на лице ни капли растерянности, губы растягиваются в язвительной полуулыбке, - я говорю: угрожать мне вздумал? … сопляк, - и после этих слов она падает на колени и разражается громкими рыданиям.

- Три… - заключает Максим и поворачивается к Гамлету.
- Чего три? – бубнит тот приглушённо из-за закрывающих лицо ладоней.
- Перелома три… скорее всего. Всё, уже закончилось, перестань ломать комедию, - закинув чёрный кожаный портфель на спину через плечо, он прошагал мимо побледневшего юноши, остановился в двух шагах от него и с несвойственным ему терпением подождал, пока тот придёт в себя после увиденного
- Он же… он же… - расширившимися от удивления глазами Гамлет смотрел на Макса, - прям вот так.. хрусть! – он переломил надвое воображаемую ветку, - фууу, блин. Мерзость какая!! – скривился и затряс руками, - пиздец! А вдруг его турнут!? – новая мысль, возникшая в голове, снова затормозила Гамлета: он застывает на месте, прикрыв тонкими ухоженными пальцами рот.
- Это не первые его три перелома на одном человеке за этот месяц, - Максим подошёл к напарнику, взял его за локоть и потянул за собой.
Гам, кажется, даже и не заметил, что его куда-то ведут.
- И то верно, - пожал он плечами, - но просто посреди белого дня, на глазах у всей школы… Он вообще думает, каково остальным на это смотреть и слушать все эти оры?!! Мог бы завести куда подальше, - уводимый Максом Гамлет был настолько поражён увиденным, что, казалось, забыл об оставленных у крыльца куртке и портфеле, не смотрел на дорогу и вообще не обращал внимания на то, что возмущается на всю улицу, заставляя оборачиваться на себя разбредающихся по площадке школьников, - мог бы за гаражи увести, вон парк, кстати, рядом! Туда бы поволок и там бы уже всё ему ломал. Позёр хренов! – он внезапно остановился на месте и, протягивая к Максиму руку, попросил совершенно изменившимся тоном, - куртку и портфель, пожалуйста.
Максим, которому пришлось тащить всё это на себе, резко выдохнув носом, протянул молодому человеку его вещи.
- Благодарю, - отозвался тот негромко, молча натянул на худые плечи курточку, повесил на локоть портфель и, тихонько прокашлявшись, снова начал рассуждать на всю улицу о том, какие бестактные жлобы попадаются иногда среди людей!

---

тимно :3

Работает со мной один девочка: милая-милая, голосок звеонкий, глазки большие, прям *_________* Есенка)
и вот спрашиваю я у неё:
"Оксаночка, а чем ты любишь заниматься?"
"Рисовать ^_________^"
"Ого! Здорово! А что обычно рисуешь?)" (да, в курсе, в курсе, вопрос пиздецкий)
"Обычно как-то так получается пейзажи рисовать... ^________^"... секундное молчание "А хочется голых проституток Т_______Т"

@темы: эта фигня работает >_____<

---

долго же меня типировали в Есенина ^___________^

собственно, даром не прошло Х))

МАФИЯ продолжение
или "Джеку пиздец"

ЖАТЬ!

- Я урод, - мальчик поднимает глаза, крупные маслянистые слёзы скользят по щекам, он моргает часто – часто, уже не стараясь сдержаться, - я урод, - всхлипывает и инстинктивно дёргает руками, чтобы поднести ладони к лицу, но в последний момент останавливает себя.
Жуков сидит на корточках напротив инвалидного кресла, склонив голову, стараясь заглянуть в Его лицо.
- Ты не… - начинает тихо-тихо.
- Я урод, - повторяет Есенин громче и отрицательно качает головой, заранее опровергая возможные возражения, - урод, - повторяет и повторяет, словно издеваясь, - урод. И не надо на меня больше смотреть, - нахмурившись, он поднимает на мужчину заплаканное лицо, - противно… - заключает он.
- Тебе? – Жуков удивлённо приподнимает брови.
- Тебе! – выкрикивает мальчик, чуть подавшись с кресла вперёд, - смотреть на урода!!
Вспыхивает фонарь за окном и темнота комнаты разбавляется золотистым сумраком. Есенин даже свет потушил, когда Жуков переступил порог, не хотел больше показываться тому на глаза.
- И теперь навсегда таким останусь, так что нечего себя заставлять ходить ко мне… Они не вырастут… - мальчик склонил голову: было видно, как отчаянно ему хочется закрыть лицо руками, и как страшно ему самому в очередной раз увидеть собственные ладони.
- Мне всё равно, - Жуков опускается перед ним, заглядывает в припухшие глаза, вертит головой, пытаясь поймать взгляд Есенина, - мне всё равно, слышишь? – негромко, но отчётливо, - что там у тебя с руками, - ещё тише, но Есенин слышит и, разозлившись, с силой зажмуривается, сжимая покалеченные кулачки под одеялом.
- Навсегда теперь! – цедит он сквозь зубы, - не понимаешь? Не вырастут новые! – распахивает глаза и зло смотрит на притихшего у его колен Жукова, - я таким и останусь! Так..ким… - заикается на полуслове, - таким!! – дрожит от гнева, вздрагивает после каждого вздоха, - таким.. таким… ВОТ! – он откидывает одеяло в сторону, ударив, то ли нечаянно, то ли нарочно, Жукова кончиками пальцев по щеке.
Вжух! – и острый ноготок оставляет след на белоснежной коже. Юноша в кресле – взмокший, растрёпанный, - и коленопреклонённый мужчина у его ног замолчали на мгновение, оба поражённые происходящим, только сейчас, кажется, пришедшие в себя.
Багровеет ниточка пореза на точёной скуле, дрожат тонкие пальчики, сжимают краешек одеяла. В любое другой раз Есенин подскочил бы и бросился вымаливать прощения у обиженного Жука («я виноват виноват виноват, всегда виноват, никакого толку!! Ааааа, блииин, прости-прости-прости»), но теперь он был безапелляционной и категоричной жертвой: никакая рана на теле этого рослого широкоплечего мужчины не сравнится с тем, что пришлось пережить золотоволосому юноше.
Да Жукову всю рожу располосовать мало за его жалкие, лицемерные попытки уверить Есенина в том, что после того, как ему отщёлкнули по пальцу с каждой конечности мир не перевернулся, не исказился, не потерял половину своего хилого смысла, не изменился ничуть сам и не переменил своего отношения к Есю.
Да что вообще понимает этот бугай?! Башкой – то, наверняка, догадывается, что мальчик к нему как-то неладно дышит, но, наверняка, всякие мысли подобные сразу гонит: слишком он хорошего мнения о большей части человечества в общем и Есенине в частности, чтобы допустить саму возможность такого вот своеобразного «предательства». А ведь Есь.. А ведь он… Да Жуков вообще понимает, насколько ему, блин, повезло, что рядом с ним всегда покорно, верно, преданно такой.. такой..
- Урод… - шепчет юноша, опуская голову и закрывая лицо ладонями, - уродец, - просачиваются слёзы сквозь обрубки пальчиков, срываются крупные капли с острых ресниц: Жуков может радоваться, Жуков может быть собой доволен, мальчик вышел из комы, мальчик снова часть этого мира, снова чувствует острую боль, снова заливается слезами, - доволен? – сопит, суживая щёлочкой глаза, - доволен?! – выкрикивает, убирая руки от лица, вцепляясь в поручни инвалидного кресла, - дово..??!!
И замолкает, слепо глядя впереди себя округлившимися от удивления глазами. Хрип застывает где-то в груди, невысказанное ругательство проталкивается вниз по горлу вместе с перекрывшим на мгновение дыхание комом. Жуков, этот обыкновенно молчаливый, суровый, слишком ответственный и слишком серьёзный для любой спонтанной выходки человек сжимает за плечи, с силой (слишком сильно!) обнимает, прижимает к себе, опускает подбородок на плечо Есенина, произносит всё тем же чётким, спокойным, ничуть не изменившимся тоном:
- Ты хочешь, - вспыхивает в памяти бледное, сонное, ко всему равнодушное лицо, - чтобы я его убил? - взгляд пустой и безжизненный, прозрачный, слепой, безучастный, - ты хочешь, - Жуков, застывший в дверях, не смеющий подойти, не понимающий, что делать, не знающий, кого, чёрт возьми, порвать, чтобы этот мальчик снова ему улыбнулся, - сам его прикончить? - долгие вечера ожидания, томительный скрип колёсиков кресла, в котором тонет хрупкое тельце, - я достану его для тебя, - лучше слёзы, лучше истерика, лучше обвинения и угрозы, лучше ненависть, чем безучастие и равнодушие, - я вырву ему руки, - отстраняется и смотрит в побледневшее от удивления лицо юноши, - я уничтожу любого, - спокойный, слишком спокойный голос, - кто коснётся тебя пальцем, - и прикрывает рот желающего возразить Есенина широкой ладонью, - молчи, - приказывает коротко, - и больше никогда не смей так меня пугать.
Когда я говорю, что убью за тебя, я не преувеличиваю ни на грамм, - юноша покидает комнату, оставляя в ней покрывало и пустое кресло
Когда я говорю, что умру сам – значит, тебе стоит только приказать, - оборачивается на Жукова, протягивает искалеченную ладонь, ухмыляется себе под нос, размазывает влажные подсыхающие дорожки слёз по лицу
Тебе остаётся только сделать выбор, тебе остаётся только выбрать жертву, - в светлом проёме двери, поблескивая холодными угольками светло-зелёных глаз, растягивая улыбку оскалом – порванный и искалеченный готов рвать и уродовать сам.
Можешь делать всё, что хочешь, - они вместе покинут комнату: хрупкий ребёнок с ангельской улыбкой и хищным взглядом и его несокрушимый голем.
За твоей спиной всегда стою я.




Listen or download Otto Dix Маленький Принц for free on Prostopleer

@темы: Мафия

---

и снова...

Мафия! :3

или "Кто, вообще, выдаёт Бальзаку оружие?! оО

"

- Плохо, очень плохо, - Бальзак только вздыхает и плечами пожимает: мол, ничего уж тут не поделать, придётся как-то выпутываться самим.
- А у меня было столько всего на день запланировано, - Джек присаживается на корточки и смотрит на распластанное на полу тело, - как ты его умудрился-то?
Баль усмехается и рукой только в воздухе машет: бывает, мол.
Джек приглаживает волосы на голове и тыкает тело в бок зажигалкой.
- Вот наверняка ведь на меня свалит, - он снова поднимается на ноги, вынимает из кармана пачку сигарет, закуривает, - потом, конечно, разберётся, - цедит он сквозь сжимающие папиросу зубы, - но сначала наорёт дай бог. Как он вообще сюда пробрался?
Бальзак закинул ногу на ногу, откинулся в кресле и принял с кофейного столика газету.
- Ясно, - Джек понял его и без слов, - ну, сами лоханулись, конечно. Нехер было пост покидать, - юноша негромко захихикал, усмехнулся в нос Бальзак, убирая газету от лица, посмотрел на Джека, растянулся в широкой улыбке.

ДАЛЬШЕ!)

- Ну, конечно, дибилизм, - отозвался тот на его молчание, - он ведь сам, по собственной глупости напоролся, - молодой человек щёлкает по сигарете, сбивая пепел и прохаживается неторопливо вокруг тела, - как его зовут хоть?
Бальзак кривит губы в презрительной полуулыбке и произносит тихим сиплым голосом:
- Дюма.
- Оооо, ясно. Фараоны пригнали. Блин, а это не ассистент Дона? – внезапно спохватывается, ударяя себя ладонью по лбу.
Бальзак утвердительно кивает и, убирая с плеча прядь длинных прямых волос, снова поднимает газету до уровня лица.
- Ёпттвою… - Джек, округляя глаза, уставился на труп, - что-то уже не так весело… Чёрт.. Дон будет расстроен.
Баль громко усмехнулся из-за газеты.
- Вообще, да, - ответил на усмешку юноша, - мне он всегда нравился, с головой парень. Я его давно планировал к нам перетянуть. Вот только теперь это будет несколько проблематично, - он уставился на неподвижное тело ассистента своего потенциального напарника, - мдам.. с убийцами своих друзей обычно дружбы не получается, да?
Помолчали какое-то время: Джек, прикидывая возможные последствия произошедшего, Бальзак, обратив всё внимание на свежие новости.
Молодой человек снова обошёл кругом трупа. Ну, теперь уж точно проблем не оберёшься. И это как раз накануне какой-то там Робовской проверки. Такое ощущение, что эти чокнутые федералы специально прислали вперёд себя своего не самого расторопного сотрудника, чтобы, в случае его безвременной кончины в резиденции мафиозного клана, устроить на последних законную облаву. Вот, как пить дать, сейчас притаилась где-то неподалёку полицейская с мигалкой и ждёт, когда же дом покинут два подозрительных субъекта с внушительными чёрными мешками за спиной.
- Думаешь, на понт брали? – Джек оборачивается к Бальзаку, но тот только перелистывает прочитанную страницу и произносит коротко своим осипшим, будто простуженным голосом:
- Да плевать.
Джек почесал затылок.
- Плевать.. Ну, разумеется тебе плевать. Ты вообще любитель сначала стрелять, потом думать, как я посмотрю, - вспомнилась сразу последняя «встреча» с Бетой, когда Жуков, сам того не подозревая, мог лишиться доброй половины головы, если бы Бальзаку вовремя не разъяснили, что это за борзый бугай так уверенно рвёт на себя входную дверь резиденции Гаммы.
- Сам это убирать я не буду, - вздохнул Лондон, вспоминая снова про потерянного навсегда Дона, - ты, как я понимаю, тоже, - Баль коротко кашлянул, выражая тем самым своё согласие, - ну, что ж… - молодой человек подошёл к письменному столу и, подняв трубку, связался с секретаршей, - милочка, вечер добрый. На работе ещё? Тут приборочка нужна, не подсобишь?

Драйзер застыл напротив Джека. Наполеон, прикрыв ладонью глаза, сидел за широким, до блеска отполированным столом, Бальзак занял своё излюбленное место в кресле у окна.
- Газету положи, - не поднимая головы приказа Нап и тот, недовольно выпустив носом воздух, отложил газету в сторону.
- Как, блядь?! – продолжил Наполеон, потирая переносицу большим и указательным пальцем, - как, мать вашу?… Не могу больше, Драйзер, разберись с этим!
Резко встав из – за стола, глава клана в два шага пересёк кабинет и, громко хлопнув дверью, вышел из комнаты. Бальзак поднялся со своего места, одёрнул вязаный жилет и, привычным жестом откинув с плеч волосы, двинулся следом за начальником. «Этот», с которым было приказано разобраться Теодору, съёжился в кресле.

так, для себя:
Если бы на месте Бальзака был Нап
- Ахахаха!! – Джек, захлёбываясь от хохота валится в кресло, - всё, хорош! – зажмуривается и хватается за живот.
- А потом я уже в кабинет зашёл, - смеётся Наполеон и утирает подступившие от смеха слёзы, - и, типа, не понимаю, кто ко мне в окно лезет. Ну, так в сторону, на всякий пробубнил: «Стой, блядь, кто идёт» и херанул… - мужчина снова заходится хохотом, вспоминая детали произошедшего, - ну, естественно, промазал, - Нап бросил на стол пистолет и отступил к серванту, - тот бросился лезть обратно на улицу, забыл, что ли, блядь, что там высоты в два этажа и эта долбанная изгородь живая Драйзеровская внизу. Ну и, собственно, - мужчина распахнул дверцы, принимая с полки бутылку и два фужера, - полетел голубчик вниз, прямо на эту самую сраную изгородь, - Джек позади задыхался от смеха, - а ты же знаешь Драя, - Нап обернулся и, стараясь придать лицу максимально серьёзное выражение, посмотрел на приятеля, - он считает, что убирать садовые инструменты после работы – ниже его сурового достоинства.
Джек замахал руками:
- Прекрати, у меня сейчас лицо треснет, - а я – то думаю, чего у него какие раны странные были, кто, думаю, так стреляет: в рядок четыре пули.
Наполеон энергично закивал:
- Так что, несчастный случай налицо, - он прошёл до кресла, в котором скрючился Джек и протянул ему бокал, - ну, собственно, - мужчина пригладил рыжую шевелюру рукой, - помянем чувачка.
- Не чокаясь, - напомнил Джек и в один глоток осушил содержимое фужера.

@темы: Мафия

---

*___________*

мафия. ДЕЛЬТА
или "Досты - вершина развития человечества Т____Т"

читабельно :3

Округляя удивлённые глаза, следователь отступил на шаг.
- Это.. что это? – просипел тихо, нащупывая под плащом прикреплённую к поясу кобуру.
- Не волнуйтесь, - голос у Штирлица был спокойный, почти мягкий, и вместе с тем проскальзывала какая-то сдержанная строгость и плохо скрытое раздражение: эти двое всегда неплохо ладили, не мешая работе друг друга, а потому внезапный визит следователя несколько встревожил непривыкшего к непрошенным гостям Штира.
- Не волнуйтесь, - повторил он, поправляя скользнувшие на кончик носа очки, - присаживайтесь, - движением руки он указал Робеспьеру на кресло у дальней стены, - и не обращайте внимания.
Роб шарахнулся к указанному креслу, подальше от привлёкшего внимание тёмного угла, в котором копошилось огромное, не видимое из-за приглушённого света животное.
- Оно в клетке? – пролепетал побледневший следователь. Трусом он никогда не был, но этот мерный хруст и сиплое сопение заставляло мурашки бежать по коже, вызывая необоснованный, неконтролируемый страх.
- В клетке, - отозвался Штирлиц и, сложив руки на животе, развернулся в кресле лицом к своему гостю.
- А что это? – стараясь не смотреть в сторону приставленной в тёмном углу клетки, Роб осторожно опускается в кресло.
- Редкое животное, - отзывается глава клана, - заперто надёжно. Если бы мы знали, что Вы осчастливите нас своим присутствием, то, разумеется, приняли бы надлежащие меры и оградили бы Вас от столь неприятной, - Штирлиц едва заметно улыбнулся, - встречи. Однако Вы нагрянули так внезапно.. Неужели что-то настолько серьёзное, чтобы…
Робеспьер перебил говорящего:
- А не опасно его здесь держать? Вы не…
Штирлиц нахмурился, но тут же поспешил снова придать своему лицу невозмутимое выражение.
- Если бы было опасно, - сухо ответил он, - я бы его здесь не держал.
Тихий шорох и, кажется… хруст?!... донёсшийся из угла, были слабым подтверждением его слов, но Робеспьер знал, что Штирлиц – один из тех редких людей, кто никогда не делает ошибок, а потому следователь, с трудом сглотнув вставший в горле ком, постарался расслабиться и не обращать внимание на скребущееся в темноте животное.

- Кто здесь? Эй… Тут есть кто-то?
- Здравствуйте, - послышался тихий голос и на свет вышел молодой человек с красивыми, мягкими чертами лица, - здравствуйте, - улыбнулся он и сел рядом со своим гостем.
- Здравст… - мужчина недоверчиво его разглядывал, - тебя тоже, что ли, повязали?
Юноша улыбается снова и, прикрыв глаза, качает головой:
- О, нет. Я, в некотором роде, живу здесь, - он разводит руками.
- Живёшь?! – мужчина округляет глаза и вертит головой, рассматривая камеру, - ну нет… со мной этот фокус не пройдёт. «Живу»… Вот собаки, и за что это они тебя?
Юноша вздыхает, но в этом робком, почти покорном вздохе не чувствуется ни горечи, ни обиды на своих «угнетателей».
- Думаю, есть за что. Я, кажется, болен. Хотя, сам до конца не уверен, можно ли назвать это болезнью.
- Болен?? – мужчина подскакивает с места, - чем?! – он ни на шутку перепугался. Подсадили, сволочи, его к спидозному. Или чем он там ещё может болеть?!
- О, не волнуйтесь, не волнуйтесь, - поспешил успокоить его юноша, - это вовсе не заразно. Это Они полагают, что мне нужно лечение. Но кто из нас сейчас не нуждается в помощи? Думаю, Они решили держать меня здесь только потому, что считают, что я ещё не безнадёжен… И, поверьте, я искренне признателен Им за это. Хотя порой и бывает немного скучно одному, - юноша поднимает на мужчину большие светлые глаза, - но теперь мы какое-то время проведём вместе, и мне не будет так одиноко. Скажите…не знаю, простите, Вашего имени…а почему Вы сюда попали?
Мужчина посмотрел на узника сверху вниз, встретился взглядом с его чистыми, ясными глазами и немного успокоился. Он улыбнулся, махнул коротко рукой и снова опустился на скамью рядом с Достоевским.

Штирлиц ответил на все его вопросы. Спокоен, вежлив, подтянут, как всегда уверен в себе, как всегда гнёт свою линию, не позволяя собеседнику «иметь что-то против».
- Ни о каком сотрудничестве не может быть и речи, - он отказал Робеспьеру, но, как обычно, сделал это настолько просто и подчёркнуто вежливо, что и мысли не возникло ни о затаённой обиде, ни о нанесенном оскорблении, - что делать с Бетой мы решим сами. Каждому надо знать своё место. Они же пытаются пригнуть выше головы.
- Мы могли бы помочь, - напомнил Роб.
Штирлиц коротко усмехнулся и следователь понял, что у этого высокого, складного, подтянутого мужчины всё уже давным - давно схвачено, всё проанализировано, по полочкам разложено.
- В таком случае, - Робеспьер отхлебнул приторный херес из бокала, - мне остаётся только предупредить, что в условиях надвигающейся войны между кланами, мы постараемся взять вас под контроль при любой удачной возможности.
- Коей не представится, - закончил за него Штир и, подняв трубку стационарного телефона, попросил кого-то на другом конце провода унести пустые бокалы.
- Что-нибудь ещё? – вежливо осведомился он, когда в комнату вошёл мальчик в тёмной курточке и чёрных, идеально отутюженных брюках.
- Д..даааа, - протянул Роб, снова скашивая глаза в угол с клеткой, из которой сейчас доносилось мирное сонное сопение, - всё-таки, - продолжил он, понижая голос, - что это за животное?

- Понимаешь, - мужчина ударил кулаком по раскрытой ладони, - завалили мы там одного мудака. Просто не рассчитал своих возможностей: надо было спокойно долг отдать, а он полез, дебил, куда-то. «Разбираться» с нами. Ну вот мы разбираться и пришли. Они, мол, нас уже ждали. Только их-то десять, а нас пятьдесят. А как начали своё это «ничего не должны, ничего отдавать не собираемся», так крышу и снесло, ну, как обычно, в общем. Запиздили насмерть троих, остальные в больничке ещё годик-другой проваляются точно. А когда узнали, что эта сука перед стрелкой деньги слил, так тут же и его самого насмерть отхуярили. Ногами запинали, рожу размазали по асфальту, так что только по зубам и опознали потом.
Мужчина горько усмехнулся.
- Такие дела, брат. Работа у нас такая, сам понимаешь, - он покосился на Достоевского. Как-никак, а этот парень сидит взаперти в здании резиденции главы крупнейшего мафиозного клана, а, значит, о таких вещах знает не понаслышке.
- Я понимаю, - Достоевский опустил голову и вздохнул, - я много слушал таких историй, - тихо проговорил он, - но сам бы ни за что не смог убить человека… из-за денег. Ведь это такая ответственность.
- Да какая ответственность! - мужчина недобро рассмеялся, - Оп-оп, - он хлопнул в ладоши, - и готово, и лежит, лапки сложив. Какая уж тут…
- Моральная, наверное, - юноша снова поворачивает головой, снова заглядывает в лицо своему собеседнику, - ведь это сейчас Вы так говорите, будто Вам всё равно. Но на самом деле Вы глубоко переживаете. Это видно, по всем это видно: чем равнодушнее пытается казаться человек, тем больнее ему от случившегося. Знаете, как я говорю: «не бывает безнадёжно больных, бывает, что человек слишком сам себе в тягость, чтобы позволить себя лечить».
Мужчина скривил губы, хмыкнув под нос.
- Да мне эту суку пришить как нехуй делать. Природа у нас такая, парень. И у тебя, и у меня: работа сволочная. Да ты и в курсе должен быть, не зря же тебя сюда упекли. Чай, тоже пришил кого-нибудь?
Достоевский сложил ладони между коленями и, прикрыв лицо светлыми вьющимися волосами, опустил голову.

Услышав этот вопрос, мальчик, переставляющий на поднос пустые бокалы, вздрогнул. Он не сразу заметил клетку в углу, но, проследив траекторию взгляда следователя, теперь расширившимися от страха глазами смотрел в темноту.
- Спит, - коротко сказал ему Штирлиц и молодой человек в одну секунду покинул кабинет. Робеспьер, от которого не укрылось то, как изменилось выражение его лица, серьёзно и пристально посмотрел на главу мафиозного клана.
- Что это, Штир? – спросил он, сменяя тон на более доверительный, - что за животное, которого боятся даже твои собственные сотрудники? – Роб говорил очень тихо. Подавшись вперёд, он вцепился в подлокотники кресла побледневшими пальцами. Кажется, до него только сейчас дошло: в непосредственной близости от него находится нечто действительно опасное. И то, что это под замком, бодрости почти не прибавляло. Робеспьер доверял Штирлицу касательно надёжности клетки и замка, но вот уверенности в том, что сам хозяин дома не воспользуется ключом, у следователя не было.
Только минуту любопытство перебарывало страх. Поколебавшись, Робеспьер решил настаивать на своём до конца.
- Что в клетке? – снова спрашивает он и существо в углу просыпается.

- Они посчитали, что Вы виноваты. Что Вы действительно виноваты, иначе Вас не прислали бы сюда, - Достоевский вздыхает, прикрыв лицо руками, - я знаю, людей часто убивают. Я знаю, знаю: в этом мире для жалости нет места. Это там, - он делает неопределённое движение рукой, - кажется дикостью, что творим мы… Но даже я уже привык: раз это имеет место быть, значит, так и надо… Но Вы.. Вы совершили действительно нечто ужасное. Иначе бы тут не оказались, – юноша поднимает глаза и смотрит внимательно, выжидающе, будто ожидая от своего сокамерника признание.
- Ты это брось, - отзывается тот, - морали я уже за всю жизнь наслушался во, - он проводит ребром ладони по шее, - мне на это уже сто раз как срать. Ничего такого, чего бы кто другой не сделал, я не творил. Ну запинали мы этого чувака, ну так за дело же. Да не и я один его херачил. Все вместе били.
- Значит, - Дост не оставляет его в покое, - не за дело. Значит, не по справедливости.
- Да какая справедливость?! – мужчина подскочил со скамьи, - крыса деньги захапал, отдавать не хотел. Поговорили с ним раз, два – он в отказку. Ну и объяснили ему, что так дела не делают. Но уже на другом языке.
- И что же… - через несколько секунд спросил юноша, - остальных отпустили, в Вас схватили?
- Получается, что так.. Или где ещё ребятки сидят. Чай, все вместе теперь будем дерьмо это разгребать.
- О, нет-нет, - спокойно возразил ему Достоевский, - кроме Вас здесь больше никого нет. Я бы об этом знаю, поверьте, - он смущённо улыбнулся, - виноваты оказались только Вы один. И мне крайне важно знать, что Вы такого сделали, что даже люди, решающие свои проблемы варварскими и жестокими методами, решили, что Вы достойны сурового наказания.
Юноша смотрел на мужчину, ожидая, что тот, наконец, признается, и откроет ему некую страшную тайну, но он пожимал плечами, отрицая свою виновность.
- Все так поступают, все одно дело делают. Не знаю я, почему они меня одного взяли. Суки позорные, чего скажешь…
Достоевский качал головой и казался искренне озабоченным тем, что не может понять причины заключения своего сокамерника. Тот факт, что он просто расплачивается за содеянное всеми остальными просто не укладывался у него в голове.
- Все, ну и я, - махнув рукой, мужчина снова опустился на лавку.
И тут Достоевского осенило.

- Излишнее любопытство.
- Объясни мне.
- Не имеющее к делу никакого отношения.
- Ты же понимаешь, Штир…
- Зато, кажется, не понимаете Вы.
- Это ведь не животное, верно?
- И это тоже дела не касается.
- Если ты держишь его силой.. Это расценивается, как насильственное удержание: «держать в заложниках» другими словами. И это уже статья.
- Поверь, он тут по доброй воле.
- Значит, я прав?
- Значит, нет.
- Это человек?
- Сейчас это не человек.
- Я не могу просто закрыть на это глаза.
- Это Ваше дело.
- Я приду с обыском.
- Ваше право.
- Повод для ареста, Штир.
- Уверяю, повода не представится.
- Такие улики сложно скрыть.
- Мне хватит времени, пока Вы будете получать ордер на обыск.
- Это ведь Он, верно?
- Не понимаю, что Вы имеете ввиду.
- Ничего личного, но мне ещё придётся сюда вернуться.
- Пожалуйста, - Штирлиц откидывается в кресле и закидывает ногу на ногу, - но, надеюсь, ордер будет при Вас. Иначе мне придётся отпереть клетку.
Хрусть.

- Вот оно что, - Достоевский поднялся с места и заходил по камере, - вот оно что. Я понял… кажется, я понял…
- Понял что? – мужчина удивлённо разглядывал шагающего взад-вперёд юношу.
- Почему Вы здесь. Почему именно Вас отправили ко мне.
Дост остановился и, заложив руки за спину, посмотрел на своего собеседника.
- Вы убили человека, - сказал он спокойно, - за компанию. Вместе со всеми. Все убивали, и Вы убивали. Все наносили удары, и Вы нанесли.
Мужчина усмехнулся:
- Ну а в этом-то что такого? Я ж тебе говорю: особенности профессии.
- О, нет-нет… Это другое, совсем другое. Те люди знали, зачем идут, кого и за что убивают. Они решали свои проблемы, Вы же просто убивали человека. Они восстанавливали справедливость… в некотором роде… а вы просто били, били пока не выбили дух.
Достоевский смотрел не осуждающе. Говорил просто, спокойно, ровно, мягко, негромко. Звук его мелодичного, чуть усталого, чуть разочарованного голоса разносился по погружённой во мрак камере. Мужчина на скамейке поёжился, но тут же снова взял себя в руки. Чего это он? Испугался? Этого паренька с какими-то лёгкими отклонениями? Заперли идиота, чтобы работать не мешал. Тьфу…
- Послушай, ты мне мораль не читай. Я бил, меня били. Из меня уже давно вытрясли и жалость, и…
- Совесть?
- Да хоть и совесть. В нашем деле она не помощник.
Лоб Достоевского прорезала складка, изогнулись брови, уголки губ поползли вниз.
- Ошибаетесь, мой друг, ошибаетесь. Совесть – единственный наш спутник, единственный путеводитель. Им совесть убивать не даёт, их она толкает на компромиссы, им этот мир в печени, может, уже засел, их разрывает, руку, замахнувшуюся для удара опускает. Они своё получат, они сами себе судья. А вот для вас совесть уже не закон и не палач. Человеческая жизнь – не ценность, вот поэтому Вы здесь, - юноша прошёл в дальний угол комнаты и присел около аккуратно застеленной кровати.
- Ты чего несёшь? – мужчина приподнялся со скамьи, - эту херню будешь кому другому заливать.
- Кому другому не поможет, - Достоевский махнул рукой, - у другого уже есть кому урок преподать. У них в сердце сидит, им жжёт и колит, покоя не даёт… А вам ничто не судья. Вы человека по земле растёрли только потому, что у кого-то другого нашлась на это причина.
Юноша поднялся с корточек и снова грустно посмотрел на своего сокамерника. Тот стоял, расставив ноги по швам, сжимая и разжимая потные ладони, глядя на Достоевского в упор уже с нескрываемым раздражением.
- Я Вам помогу, я спасу Вас. Знаете, - голос его становился всё тише и одновременно с тем звонче. Казалось, он убаюкивал речью, вводил в состояние некоего транса, гипнотизировал своего собеседника, - есть люди, которых уже не спасти. Которым, как говорится, сам чёрт не брат. У которых совесть уже вся из тела вышла, которые никогда глубже не заглянут, которым надо самим «тот свет» увидеть, чтобы поверить, чтобы исправиться, чтобы… - юноша сделал шаг вперёд, - больше никому не причинять боли и зла.
Нож блеснул в бледной руке. Тонкие пальцы сжимали острое лезвие, глаза, поддёрнутые влагой, смотрели с состраданием, с пониманием, с осознанием неминуемого конца. Мужчина был раза в два шире Достоевского, на пол головы выше, физически более крепкий, более сильный: поставь их рядом и ни у кого не останется сомнения, в чью пользу может окончится случайная драка. Но вот заносится для удара рука и это тяжёлое, мощное тело уже оседает, падает на колени, заваливается на бок. Расширенные от удивления глаза наблюдают, как снова описывает нож дугу, как опускается на голову, как рассекает по лицу и вот уже жгучая боль пронзает сознание и крик заполняет камеру. За стеной в соседней комнате кто-то прибавляет громкость в проигрывателе. Мужчина поднимает на Достоевского глаза. Тот приседает на корточки против своей жертвы и, откладывая в сторону нож, принимает побледневшее скуластое лицо в свои хрупкие ладони.
- Мне придётся взять этот груз, - произносит тихо-тихо, - но я рад, что могу Вам помочь.
Булькает что-то в горле и кровь идёт ртом. Мужчина пытается что-то сказать, но вместо слов – только хрип и снова холодный, солёный вкус железа во рту. Достоевский склоняет голову в бок, прикрывает мужчине веки: помолчи, помолчи…
- Вы будете хорошим человеком. Потом, там, - он снова улыбается, снова загораются светлые глаза, - Вы больше не причините вреда, а Ваша кончина и для остальных станет уроком, - снова стремительный удар и опять душераздирающий вопль и всплеск: кишечник вываливается на пол через рваную рану на животе, - всё лучше, чем вот так небо коптить, - он выпускает из рук лицо своей жертвы и тот моментально заваливается на спину, ударяясь головой о бетонный пол, - всё лучше, чем впустую жизнь прожить и так ни разу не осознать, - опускается ладонь на живот, проникает внутрь, выскальзывает, сжимая в пальцах тонкие алые нити, - всё изменится, - успокаивает Дост захлёбывающегося криком и кровью мужчину, - всё изменится, - рука по животу и внутрь, - у вас ещё всё будет хорошо…

Робеспьер получил ордер в рекордно короткие сроки, но когда через день он снова посетил резиденцию Дельты, то кабинет Штирлица был уже ярко освещён, а на месте клетки стояло небольшое кресло, в котором сидел улыбающийся золотоволосый юноша с удивительно светлыми и ясными глазами.
- Достоевский, - представился он Робу, протягивая тонкую изящную ладонь.
Впервые в жизни следователь понял, что значит «потерять дар речи». Он смотрел на Доста широко раскрытыми глазами и от страха не мог произнести ни слова.

и от самого-самого охуенного на свете Арлички самый-самый охуенный на свете Дост *________________*

@темы: Мафия

---

лёгким движением руки...

на сцене появляются Гамлет с Максом :3

или "Мафия. Часть 3"

Listen or download 15. Charlie Clouser - Don't for free on Prostopleer

Хорошая ли это идея? Хм… Робеспьер не задумывался над этим. Он – защитник правопорядка, а потому эти шакалы, хотят онтого или нет, обязаны принять его и выслушать. Семьи сейчас не в том положении, чтобы диктовать представителям закона свои условия: они всегда вставляли друг другу палки в колёса вместо того, чтобы прийти к взаимовыгодному сотрудничеству, а теперь, с появлением нового клана, и вовсе могут потерять всякую ориентацию…
Молодой мужчина остановился у четырёхэтажного каменного здания. Значит, здесь и проживает глава Беты.. Что ж, первым делом стоит нанести визит ему. И чётко дать понять, как обстоят дела в их городе и кто на самом деле контролирует всё вокруг.
Игровой бизнес, чёрные рынки, выдача лицензий на алкоголь. Публичные дома, в конце – концов. Без этого город был бы куда лучше, но, раз не получается избавиться от заразы, приходится хотя бы контролировать её распространение.
Нажав на кнопку звонка, Роб опустил ладонь в карман, ощупывая тяжёлую рукоятку выданного на службе пистолета. Пускать его в ход ему ещё никогда не приходилось, но мало ли, чего можно ждать от семьи, которой долгое время удавалось оставаться в тени, каким-то чудесным образом скрывая от полиции свои делишки. Теперь же, когда они решились выйти на арену, надо немного остудить их пыл. Дверь открывается и на пороге перед следователем возникает высокий жилистый мужчина с острым бледным лицом.
- Я… - начал было Роб, вынимая из внутреннего кармана удостоверение.
- Я знаю, кто Вы, - жеманный голос, казалось, совсем не подходил к этой статной, надменно вытянутой фигуре, - прошу за мной.
Робеспьер переступил порог.

- А свет нельзя ли включить? – Роб опустился в предложенное кресло и, поведя плечами, огляделся по сторонам.
- В этой комнате редко включают свет, - услышал он глубокий, чуть хрипловатый голос впереди себя. Зажигается настольная лампа и освещает длинный стол, обитый бурым сукном и светловолосого мужчину, склонившимся над ним, - не думаю, что наш разговор затянется, - продолжает он, медленно проговаривая каждое слово. Робеспьер пожимает плечами, кивает коротко в знак согласия, но невольно вздрагивает, когда его сопровождающий проходит мимо от двери до стола и замирает за креслом своего босса. Скрестив руки на груди, высокий черноволосый мужчина сливается с тенью у окна, наблюдает за их гостем с едва скрываемым призрением, прожигает ледяным взглядом раскосых глаз.
- Мы не можем поговорить без свидетелей? – Роб не сказал бы ничего такого, что было бы тайной для прочих членов семьи, но этот второй, послушно замерший позади своего босса, внушал какие-то смутные, беспокойные чувства, и следователь предпочёл бы продолжить разговор без него. Кто это, интересно? Сын? Не похож, слишком молодой. Секретарь? Тоже навряд ли: слишком непринуждённо себя держит для подчинённого. Хотя, в таком полумраке ничего и не разглядишь толком.
Робеспьер невольно подался корпусом вперёд, но, заметив, что сам хозяин дома привстал с места, инстинктивно откинулся обратно.
- Без свидетелей? – опираясь на толстую трость, сильно прихрамывая на одну ногу, Максим обошёл стол и на минуту застыл прямо перед креслом Роба, - без него, Вы имеете ввиду? – он коротко кивнул назад, туда, где неподвижно возвышалась обёрнутая в тугой френч фигура, - не обращайте внимания, - Максим опёрся на трость, освобождая от нагрузки больную ногу и, сложив на набалдашнике руки, посмотрел в глаза сконфуженному следователю, - позвольте мне лучше рассказать вам одну коротенькую историю. Вы верно знаете, что у меня самого нет ни жены, ни детей... – Роб коротко кивает в ответ, - что понятие «семья» сейчас – одно лишь название, дань традициям, не более, - утопающий в кресле мужчина бормочет под нос: «Ну да…», - однако, - Максим продолжает, - рано или поздно мне придётся передать дела, и тогда мои охотничьи псы покажут шакальи пасти. Перегрызут друг другу глотки, камня на камне не оставят от этого дома, от моего бизнеса, от того мира, что я кропотливо возводил день за днём, неделю за неделей… Вы видели их, вы знаете, на что способны эти люди.
Роб поёжился в кресле, вспоминая, как однажды имел честь производить задержание людей Беты: несколько высоких, мрачных, молчаливых и угрюмых детин обвинялись в открытии нелегального «джентльмен клуба». Робеспьер вспоминает, что в тот день Дюма, заполняя отчётность, бросил в шутку, что этих ребят безопаснее отпустить сразу, а не ждать, пока они перекусят решётку, а следом и твоё горло. Вспомнил он также и то, что никто из присутствующих в кабинете как шутку это не воспринял. И вот теперь, слушая исповедь главы новообъявившегося клана, следователь полностью соглашался с тем, что без прямого наследника дела в этой семье оставлять ни в коем случает нельзя.
- Так что, - Максим присел на самый краешек стола и, приподнимая голову, сверху вниз посмотрел на Роба, - пришлось заняться этим вопросом заранее. В нашем деле, сами понимаете, уходя утром из дома нельзя быть уверенным в том, что вечером снова переступишь его порог, так что и завещание лучше написать заблаговременно. Что я, собственно, и сделал.
Роб едва заметно улыбнулся, но тут же поспешил стереть улыбку с лица: сейчас он узнает имя следующего босса мафии Беты. Вполне неплохо для одного визита, такая информация всегда ценилась на вес золота, а посему: не означает ли такое доверительное общение то, что бета согласна сотрудничать с органами правопорядка? Ведь именно за этим Робеспьер и нанёс этот малоприятный для обеих сторон визит. Что ж… дела складываются даже лучше, чем он предполагал.
Тем временем Максим продолжал. Глубокий спокойный голос с хрипотцой мог убаюкать в этом полумраке, но следователь ни на секунду не забывал, что с этими людьми надо держать ухо востро.
- Что мне было делать? Детей у меня нет, достаточно надёжных близких родственников – тоже, а оставлять дело человеку, не связанному со мной родством я просто не могу: люди его не примут и сожрут раньше, чем заколотят крышку моего гроба. И тогда я вспоминаю про неё, - Максим резко наклоняется над столом, поворачивая лампу к Робеспьеру, на секунду слепя его белоснежным светом, - я вспоминаю про неё, - Максим принимает с суконной поверхности фотографию в скромной деревянной рамке, на которой следователь различает блеклый портрет.
- Ого, - невольно вырывается у него, когда фотография перекочевала из бледных пальцев Максима в его ладони. Через толщу переливающегося в свете лампы стекла на него смотрит чёрноволосая, остролицая женщина. Тёмные большие миндалевидные глаза, губы презрительно сжаты тугой полоской, вздёрнутый нос, матовая тень на скулах. Даже Роб, равнодушный к женской сексуальности не мог не признать таинственного очарования, исходившего от неё.
- Моя сводная сестра. Погибла несколько лет назад, оставив после себя троих прелестных детишек, - Максим коротко усмехнулся, - старший – спортсмен с потрясающей силой воли, атлет, красавец, исполнительный, обязательный. Вечно недоволен собой, постоянно повышает планку, кладёт все силы на достижение желаемого, не жалея ни времени, ни сил. Золотоволосый, белозубый, широкоплечий.. Апполон. Второй… на Вас чем-то похож. Прилежный студент… отличная память, упорен в достижении желаемого. Опрятен, немногословен. Тоже неплохая кандидатура, согласитесь. И третий… - тут Максим перевёл дух и улыбнулся шире, - а про третьего в их семье говорить не принято. Третий, - мужчина снова опёрся на трость и обошёл стол кругом, - третий не получился. Мальчик болезненный, высокомерный. С непомерными амбициями. Ни в спорте, ни в учёбе себя не проявил.
Роб уже догадался, к чему клонит этот человек. Вспоминая лицо, возникшее перед ним несколькими минутами ранее в проёме открытой двери, он теперь не без удивления подмечает его поразительное сходство с женщиной на снимке. Поднимая на Максима глаза, он позволяет себе закончить его мысль.
- И этому неполучившемуся Вы и решили оставить дело? – он пока ещё не понимал, чем именно третий сын сводной сестры главы клана заслужил такую почесть: отвергая кандидатуры спортсмена и интеллектуала, босс мафии выбирает наименее пригодного на эту должность ребёнка.
Однако Максим, кажется, готов объяснить причину.
- Именно, - он с трудом опускается в кресло, отложив в сторону трость, - и я объясню почему.
Молодой человек у окна делает крошечный шаг вперёд и, смахнув со лба выбившуюся из тугого хвоста прядь, застывает прямо позади кресла своего босса.
- У моей сестры прекрасные дети. И я бы не прогадал, доверь любому из них свою жизнь. Но этот мальчик, - Гамлет выходит на свет, - единственный из них, не боящийся быть тем, кем он является. Свободолюбивый, - снова шаг вперёд, - себялюбивый. Мальчик, отвергаемый родной матерью уже видел свой собственный ад, в мире людей ему больше не страшно, - молодой человек обходит стол и застывает по правую руку от босса, - признаюсь, - мужчина разводит руками, - иногда я просто не знаю, что от него ожидать.. Но, - тут же снова подаётся вперёд, - он не знает правил человеческого мира, а потому играет по своим. А это, как Вы уже наверняка успели заметить, играет в нашем деле не последнюю роль.
Робеспьер во все глаза разглядывал вышедшего на свет молодого человека. Да, - соглашается он, - сходство с женщиной на портрете очевидное. Высокий лоб, надменное выражение на бледном лице, острые раскосые глаза, тёмные волосы туго перетянуты на затылке … Так вот на кого этот спокойный, рассудительный мужчина решает оставить дело всей своей жизни. Нет, в это просто невозможно поверить.
- Я всё ещё не до конца… - бормочет следователь, снова переводя взгляд на Максима.
Но тот не позволяет ему закончить:
- Мы живём в другом мире. Мы не играем по правилам большинства. Мы выбрали этот путь не от хорошей жизни, - мужчина сделал едва уловимый знак рукой и Гамлет двинулся от стола к растянувшемуся вдоль стены серванту со звонкими стеклянными дверцами, - мы выбрали то, что не противоречит нашей натуре. Мы идём по пути, который выбрала душа. Мы не совершаем насилия над собой, - краем уха Роб слышал, как позади него открываются дверцы серванта и что-то терпкое и приторное по запаху переливается из одного сосуда в другой, - этот мальчик, - Гамлет снова оказался у стола, ставит на его суконную поверхность ингалятор с мутной бурой жидкостью, - не спорил с собой. И я никогда не ставил под сомнение сделанный много лет назад выбор, - Максим покрутил ингалятор между ладоней, разогревая напиток, и сделал небольшой глоток. Робеспьер уже хотел прервать этот, хоть весьма увлекательный, но несомненно затянувшийся монолог, но босс мафии сам подвёл его к развязке, - мы с Вами из разных миров. Нам друг друга никогда не понять. Мы не делаем ничего такого, что не позволяют себе чиновники и многие, так сказать, слуги закона. Однако Вы считаете, что имеете право контролировать нашу жизнь, вмешиваться в наш бизнес, диктовать свои условия, - Максим подносит бокал к губам, - до тех пор, пока в этом городе буква закона не будет соблюдаться среди её непосредственных представителей, - он опускает свободную ладонь на стол и Гамлет, словно по сигналу, на секунду опускает сверху свою, - я буду разворачивать свою деятельность столько свободно, сколько посчитаю нужным.
- Всё-таки, вам необходимо…
- Это вам необходимо, - Максим высвобождает ладонь и наклоняется над столом. Гамлет поворачивает лампу и Роба снова ошпаривает волной холодного белого света, - это Вас надо взять под контроль. Это Вас надо опасаться, Вас надо лишить власти. Вам прощается любое преступление, потому что на суде вы являетесь и прокурором, и судьёй, и адвокатом. В клетке вас не удержишь, потому как ключи от неё тоже в ваших руках. На виселицу вас не пустишь, потому как узел тоже завязываете вы, и табурет выбивать из-под ног – тоже ваша работа. Вы. В этом всё дело, - мужчина наклонился ниже, заглядывая Робеспьеру в глаза и тот не мог не признать, что в этот момент по его спине пробежал холодок.
- Помните историю про мальчика, который ничего не боится? – следователь скользнул взглядом по возвышающемуся над столом Гамлету, - если придётся контактировать с вами и дальше, я поручу это именно ему. Он, знаете ли, крайне болезненно реагирует на проявление несправедливости.
Поняв намёк, Роб скривил губы и поднялся с места.
- Уверяю, Вы ошибаетесь, - холодно пробормотал он.
- Уверяю, что нет! – Максим решил с ним больше не церемониться. Поднимаясь из-за стола и протягивая для прощания ладонь, он на секунду задержал рукопожатие, - рад, что мы поняли друг друга. Если Вы прибегните к более жёстким методам, уверяю, мы ответим тем же. У вас осталась власть, - он отпускает руку, но взгляда не отводит, - но авторитет свой вы уже потеряли. Всего доброго… - и Роба уже мягко подталкивают в сторону двери. Спустя минуту он уже снова окажется на улице, а спустя ещё полчаса даст себе зарок уничтожить Бету любым способом.

@темы: Мафия

---

батюшки ^_________^

14.03.2012 в 17:25

Пишет  Maxim Night:

В комнате накурено, а ты морщишься.
Ах да, ты же не куришь, забыл.
В мыслях моих ты от боли корчишься.
Это не вред, это опыт я тебе подарил.

Раз, два, три , четыре, пять...
Сколько пальцев отрезать?
Раз, два, три, четыре...двадцать.
Мне ведь в кайф секатором клацать.

Тц, тц, тц ... зря ты разорался.
Я хотел чтобы всё по-хорошему было,
Но ты сам виноват, ты сам нарвался,
Четыре, и думаю, у остальных поубавится пыла...


ну опять я конец смазал .-.

мафия. Продолжение :3

ТЫКАЙ!)

- Я убью тебя! – бросается вперёд. Глаза красные, лицо перекошено, вздулись вены на шее, а по щекам.. неужели слёзы?
- Останови его!! – Джек никогда не умел скрывать своего страха. Да он, собственно, никогда и не пытался. Вот и сейчас, прекрасно понимая, что если Жук до него доберётся, то непременно, как и обещал «порвёт», мужчина отступил назад, словно прячась за высокой фигурой своего напарника.
- Останови его! – зашептал тише, выглядывая из-за его спины.
Две пары рук уже скрутили широкоплечего мужчину и повалили на пол. Шкурка Джека была спасена. На какое-то время, по-крайней мере.
- Что ты с ним сделал, ублюдок?!! – несмотря на усилия двоих охранников, Жуков продолжал вырываться, - что ты с ним сделал?!! Что ты с ним..!!!
Джек округлил глаза и даже выступил на полшага на свет.
- В смысле? – искренне не понял он, - ты же видел. Щёлк-щёлк, - он осторожно улыбнулся, - по штуке с конечности, - молодой человек хотел было ещё что-то добавить, но стоящий перед ним напарник выставил в сторону руку, словно приказывая ему молчать.
- Ну, конечно, - Джек скривил недовольное лицо и, скрестив руки на груди, забубнил вполголоса, - самый умный сейчас говорить будет. А глупый Я опять пойдёт делать всю грязную работу, - быстрым движением он достал из кармана брюк пачку сигарет и, выудив одну, щёлкнул зажигалкой, - подзаебало, честно говоря.
- Помолчи, - Драйзер поднял голову на барахтающегося в кляксе тусклого света Жукова и троих, застывших чуть поодаль. Один сидел в инвалидном кресле, уронив голову на грудь, и то ли спал, то ли был без сознания.
- Зачем привели? – Драйзер кивком головы указал на юношу.
- Жук не оставляет его одного, - ответил из темноты жеманный голос, - в тот раз он ведь тоже был под охраной. Однако крыса таки пробралась…
- За крысу отве… - но снова повелительный жест и Джек, презрительно хмыкнув, послушно замолкает.
- И что вы хотите от нас теперь? – Драй слегка улыбнулся, прикрывая веки, - откровенно говоря, мне не совсем понятна цель визита. Да ещё эта истерика, - он посмотрел на уже успокаивающегося Жукова, поднимавшегося с пола, и бросил недовольный взгляд на Джека.
- Я не сделал ничего такого, чего бы ты от меня не ожидал, - молодой человек пожал плечами, разводя руки в стороны, и Драйзер снова перевёл взгляд на застывших в тени людей.
- Мы не хотим усугублять ситуацию, - повторил всё тот же голос из темноты, - у нас у всех сейчас дел по горло и воевать ещё на один фронт никому не выгодно. Так что, - из тени на свет вышел высокий мужчина в тёмном, на все пуговицы застёгнутом френче и волосами, убранными в тугой хвост, - отдайте крысу нам и мы будем квиты.
Джек поперхнулся сигаретным дымом и, выпучив глаза, постучал себя кулаком в грудь.
- Мы и так доставили друг другу немало хлопот, - мужчина посмотрел на Драйзера исподлобья, - не пора ли хотя бы на время сложить оружие и заняться куда более важными делами? Мы не из тех, кто наносит удар со спины, если мы дали слово, мы его исполним: в ближайшее время с нами у вас не будет проблем. Более того, - мужчина повёл головой, сгоняя со лба выбившуюся прядку волос, - мы готовы предложить вам сотрудничество. На крайне выгодных условиях, - на секунду Джеку показалось, что Драйзеру симпатично высказываемое предложение и он улыбается следом за своим собеседником. Мужчина уставился в пол и нервно прикурил очередную сигарету: если Драй его выдаст, а он, чёрт его побери, может!!, то Джек отрубленными пальцами не отделается.
- Полагаю, надо время на раздумье? – мужчина пригладил рукой непослушную прядку и, поведя бровью, посмотрел в глаза своему оппоненту. Драй отозвался с несвойственной для него весёлостью:
- Да нет, зачем же. Предложение заманчивое и, в некотором роде, справедливое. Вот только, - он бросил короткий, неуловимый взгляд на Джека: было видно, что он им недоволен, - вот только… из-за вашего… - Драй недолго подбирал слова, - паршивца мы потеряли около сорока тысяч. Джек, они у тебя с собой? – внезапно окликнул он.
Сигарета выпала у того из пальцев, он поднял на мужчину ошарашенный взгляд и пробормотал:
- Я больной их с собой таскать? – однако после этих слов отошёл к приставленному к стене письменному столу и, порывшись в верхнем ящике, выудил оттуда небольшую коробочку, - вот они, - Джек перекинул её Драю и тот вслепую поймал её.
Люди у противоположной стены терпеливо молчали: Жук сжал кулаки, но больше не рвался вперёд, сломя голову, выжидая, вероятно, более удобного случая расквитаться с противником, Гамлет стоял, прилаживая ладонью выводящую из себя прядку, Макс и Есенин оставались в тени.
- Вот здесь, - наконец продолжил Драйзер, опуская коробочку на вытянутую ладонь, - самые дорогие пальцы из до сих пор попадавшихся. Десять кусков за штуку. Вы считаете, что они стоят дешевле?
Джек едва за сердце не схватился: не в тех они сейчас условиях, чтобы вот так открыто издеваться. Бетанцы выбрали удачное время для визита, стоит им отдать должное, а потому Драю лучше бы попридержать язык, но вместо этого он продолжает, обращаясь к едва сдерживающему гнев Жукову.
- По-вашему, они не стоят этих денег? – он приоткрыл коробку, показывая содержимое присутствующим, - или, по-вашему, воровство должно сойти вору с рук?
Взгляды присутствующих невольно обратились в замершему в кресле Есенину.
- Ты смеешь называть его вором? – Жук сдерживал себя из последних сил.
- А ты смеешь утверждать обратное?
Джек распахнул глаза и, выходя из-за спины Драя, невольно заглянул ему в лицо.
Вот оно. Вот то выражение, заставлявшего молодого человека невольно вздрагивать от неопределённого восторга. Вот та улыбка, которая заставляет отступать оппонента: сила, угроза и вместе с тем холодное, непрошибаемое спокойствие. Такая улыбка возникает на лице в самые напряжённые минуты. В моменты опасности, в моменты, когда всё, казалось бы, уже потеряно, когда последняя надежда отступила и вот-вот захватит отчаяние. Эта улыбка, этот взгляд, эта непоколебимая уверенность в себе и в тех, кто стоит с тобой плечом к плечу: в такие минуты Джек вспоминал, почему позволял этому мужчине командовать собой. Почему позволил ему находится рядом. Почему позволил чьё-то прямое доминирование над своей персоной. Макс не выступал из темноты, но, казалось, Драйзер прекрасно видел его. Он понимал, что одно неверное слово и Жуков бросится на него с кулаками, что его вряд ли успеют остановить, а когда, наконец, утихомирят, от лица его жертвы останется только мясной фарш с уродливо торчащими из рваного провала рта зубами. Однако непробиваемая уверенность в собственной правоте упрямо заставляла Драйзера гнуть свою линию. Глядя Жукову в глаза, он произнёс, чеканя каждое слово.
- Так. Будет. С. Каждым, - снова короткий предупреждающий взгляд на Джека, - Мы не прощаем воров, - продолжил он спокойнее, захлопнул коробочку и перебросил её Джеку, - и уж тем более не заключаем с ними сделок.

Щёлкают каблуки по гулкому коридору: Джек, закатывая глаза к потолку, хватаясь за голову, матеря Драя на чём свет стоит, отшатываясь от стены к стене, на всё здание объявляет, что у него уже «Вот такой рубец на сердце от твоих выходок!!» и половина головы уже седая от «неуместных шуток!!»
Разливается по зданию взвинченный голос, отражается от стен и потолка, через приоткрытое окно выливается на улицу, туда, где под светом рыжего фонаря застыли две высокие тёмные фигуры.
- Думаешь, стоит тратить на это время? – Гамлет щёлкнул верхней пуговицей френча и скосил на Макса тёмные миндалевидные глаза.
- Они бросили нам вызов, - опираясь на трость, мужчина поднял к окнам бледное уставшее лицо, - пусть подают машину. В следующий раз мы войдём в этот дом уже как хозяева.

@темы: Мафия

---

"только лабогодаря" (с)

лабогодаря Арличке и его охрененным мафиози и якудзу...зе...зам...блядь!!! >__________< терь прусь по мафии и даже уже начало наклепал :3 Итак, акт пэрвый (ЗАЯ, ДАВАЙ ИСЧЁ! им жеж так идёт оружие!!! *___________*)

Мафия. Начало

- Знаешь, - Джек закинул ногу на ногу и откинулся в кресле, - вообще, мне сказали не причинять тебе вреда… Но, разве, жизненный опыт – это вред? Как сам считаешь? – он одёргивает серый жилет и, отложив на приставленный к креслу столик нож, закуривает.
- Будешь курить? А, ты ж не куришь, - морщится Джек от попавшего в глаз сигаретного дыма, - правильно делаешь, - выбрасывает вперёд руку с зажатой сигаретой, - ты вообще парень неплохой. Вот только влез куда не надо было. Чё ты вообще туда попёрся, а? За этим костоломом? Я тебе вот что скажу, приятель, с ним ты далеко не уедешь. Так и будете всю жизнь вольными тружениками на подпевках у какого-нибудь задрота. Хотя… мне-то какое дело? Я всё вот к чему: ты просто не подумай, что я это делаю из какой-то личной антипатии, - Джек даже поморщился, настолько эта мысль ему самому была противна, - просто дело - есть дело, а это, поверь, многому тебя научит. Например, ты теперь будешь знать, что способен вынести очень сильную боль, - мужчина зажал сигарету в зубах, и, хлопнув себя ладонями по коленам, поднялся с кресла.
- Вот только не надо сейчас начинать истерику, - он подошёл к крепко связанному на стуле юноше с кляпом во рту, - так хорошо, тихо сидели… - он сплюнула окурок под ноги и раздавил уголёк носком сапога, - почти вели разговор, - Джек усмехнулся и достал из заднего кармана брюк маленький секатор.
- Я хочу, чтобы ты запомнил, - он резко присел на корточки напротив юноши и чуть пригнул голову, заглядывая ему в глаза, - это НЕ вред. Понял? Это урок. И для тебя, и для Него. Согласен? Ну что значит, нет?! – юноша всплеснул руками, подпрыгивая на ноги: его пленник отчаянно мотал головой, отрицая его слова, - короче, - Джек схватил со спинки стула тряпку и быстро протёр коротенькие лезвия, - чего я тут с тобой время трачу. Это не вред – это дружеский … совет, - он усмехнулся, - жизненный опыт! – сказал он многозначительно, наконец-то подобрав нужные слова, - ну, с какой будем начинать? С правой? С левой?
Юноша отчаянно замычал и заёрзал сильнее на стуле, раскачиваясь, пытаясь, вероятно, упрыгать на нём к выходу.
- Послушай, - Джек снова вздохнул обречённо, - будешь дёргаться, я случайно оттяпаю тебе все десять. Так что давай обойдёмся малой кровью и остановимся на двух мизинцах. Ммм, как считаешь? – он снова сидел на корточках напротив своего заложника, - а вообще, - молодой человек рассматривал крепко привязанные к ручкам стула ладони белокурого юноши, - два – какое-то неудачное число. Знаешь, - Джек внезапно оживился и расплылся в широкой улыбке, - четыре – моё любимое число. Потому что оно почти у всех счастливое. И во многих системах… впрочем, не важно, - он щёлкает секатором, подносит его к уху, чуть наклоняя голову, словно проверяя на слух, - главное, что четыре, - заключает он, – это хорошее число. По два как раз с каждой стороны. Не переживай, я сделаю всё красиво и симметрично. По мизинчику и… О! А давай ещё на ноге по пальцу! Или у тебя, может, свои предложения есть?
Мужчина одним резким движением сорвал липкую ленту с лица своего узника и, повторив вопрос, приготовился внимательно слушать.
Тот даже опешил от столь внезапного поворота событий.
- У меня есть предложение, - прошептал он, отдышавшись, - оставить в покое мои пальцы!
Джек щёлкнул языком:
- эээ, нет. Вы там что-то совсем, я извиняюсь, охренели. Тебе выпала честь быть наглядным примером: вернёшься домой аж с шестнадцатью целыми пальцами, моё второе любимое число, хочу тебе сказать, и, может, пыла – то у остальных поубавится? Просто, - Джек поднёс секатор к дрожащей бледной ладони молодого человека и провёл по мизинцу железом, - не надо брать чужое. Это очень плохо. И огорчать хороших людей не надо. В этом тоже нет ничего хорошего.
Джек поднял на юношу глаза. Тот, хоть и покрылся от страха холодным потом, всё же, стоило отдать ему должное, не поддавался панике.
- Вот уж чья бы корова мычала! – бросил в лицо, - да у тебя сроду ничего своего не было! Только чужое! Только… только, - он побледнел на глазах, видя, как мужчина осторожно берёт его за мизинец и опускает между двух изогнутых лезвий садовых ножниц.
- С тобой совершенно невозможно говорить по делу, милый Есенин. Придётся действовать по-старинке. Как-никак, проверенные способы – самые действенные.
- Жук тебя потом эти пальцы сожрать заставит, когда доберётся!! – заорал юноша не своим голосом.
- Если доберётся, - поправил Джек и щёлкнул ножницами.

вдохновляшка by Arlecchino

@темы: Мафия

---

...

с праздником, милые дамы! ^____^

---

Джонни

есть такая ... "книжка" (в саркастических кавычках)
про то, как мальчик Джонни влюбился в своего учителя :3 (там кроме пидарасни ещё что-то есть)
итак: НАЧАЛО тут www.diary.ru/~ZelleTM/p164885994.htm
потом

ВОТ

Иногда мне кажется, что я всё делаю неправильно. Я руководствуюсь собственными желаниями, я радуюсь тому, что получаю и как складываются события. Только почему же все вокруг твердят, что это не правильно и неестественно?
Я не задумывался над тем, что со мной произошло, пока меня не заставили думать об этом постоянно.
Я был вполне спокоен, я был даже счастлив от того, что мне удалось убежать, что я вернулся домой; я улыбался, распахивая дверь, но мама не прекращает плакать всё это время, и я теряюсь в догадках, отчего так происходит.
Мне нечего ответить всем тем людям, которые собираются раз в неделю и рассказывают о пережитом горе. Я не понимаю, почему они продолжают плакать даже сейчас, когда всё кончено, когда самое страшное осталось позади и можно позволить себе забыть.
Они говорят: «Всё не так просто».
Они говорят: «Нас лишили достоинства».
Я предлагаю им перестать страдать и просто вернуть его себе обратно, но они разве только не смеются на подобные предложения.
Мне никогда этого не понять.
Когда я вернулся домой, на улице стояла чуть морозная, но приветливая и солнечная погода. Снег уже сошёл с дороги и тротуаров, и только на газонах и в канавах лежал ещё толстым, плотным слоем.
Когда мы покинули город, там уже не осталось ни одного покрытого инеем дерева, здесь же, в большом, поддёрнутым туманом мегаполисе, я ещё ни разу не видел солнца.
Мои родители заклеймили меня и спрятали подальше от всех свидетелей нашего позора, даже не удосужившись объяснить, в чём, собственно, этот позор заключался.
Получается, для того, чтобы знать причину этих унижений я ещё слишком мал, а для того, чтобы еженедельно выслушивать откровенные истории совершенно незнакомых мне людей – нет?!
Мне ещё очень многого не объяснили, и я был бы не против оставаться в счастливом неведении, если бы все вокруг постоянно не напоминали мне об этом! Я не представляю, не имею ни малейшего понятия о том, что, чёрт возьми, я лично сделал плохого, но дамочка из церкви на углу нашей новой улицы не забывает напоминать, что теперь я ношу в себе грех.
В школе я был первым в точных науках, но сейчас готов послать её ко всем чертям: преподаваемая логика не работает, у человека в голове механизм занятный и поломанный, никогда не угадаешь, что он выкинет в следующую секунду и в чём тебя обвинит.
Я ношу в себе что-то, о чём мне до сих пор боятся рассказать, но уже должен вставать с самого утра каждое воскресенье и идти это замаливать.
Мама ужасно расстраивается, когда я начинаю канючить и просить её «хоть сегодня» оставить меня в покое. Она готова всё списывать на моё внезапно приобретённое уродство, как будто до произошедшего я с большей охотой тащился на мессу.
Господи, если ты есть там - на небе, объясни хоть ты мне, в чём я виноват.
Тётка из церкви говорит со мной по часу, а то и больше после окончания церемонии, и всегда, собственно, одно и то же.
Она говорит, что мой стыд – вещь нормальная, естественная и угодная Богу. Она говорит, что я не просто не должен бояться стыдиться, но это теперь моя чуть ли не первейшая обязанность – краснеть чёрт пойми за что. Она повторяет, что я теперь мальчик особенный, что я должен стараться ещё прилежнее, ещё тщательнее, чтобы Господь не покинул меня, чтобы не отвернул лика своего, чтобы не взросло брошенное чёрное семя у меня в душе. Она гладит меня по голове, и я еле сдерживаюсь, чтобы не ответить в сердцах: «Не стоит беспокоиться, я и так себя прекрасно чувствую».
Боюсь, после этих слов она обольёт меня святой водой, а то и сразу бензином.
Сложно, честно говоря, от всех выслушивать, какой ты теперь не такой.
Мамаши приводят своих детей в небольшой кабинет каждый вторник и субботу, ставят стулья кружком, садятся сами, детей усаживают, и рассказывают друг другу о том, как пострадал их несчастный-разнесчатсный ребёнок, и какие ужасные вещи стали в их семье теперь происходить.
Одна, как сейчас помню, лила горькие слёзы добрых полчаса, рассказывая своим товаркам о том, как от неё ушёл любящий не́когда муж.
- Ни дня не проходит, чтобы я не вспомнила об этом!! – воет она, вцепившись в кружева своей голубой блузки, - я ночей не сплю, а этот мерзавец только ворчит да носом воротит. На дочь не смотрит после того случая, всё простить себе не может, что не уберёг. Ни дня у меня без слёз не проходило, ни минуты не могла успокоиться. Постарела лет на пять за один только месяц. Сил во мне уже не оставалось, помощи просила только для нас с доченькой. А этот ублюдок! Паскуда эта!! Вещи собрал, да и сбежал от нас с ней. Деньги шлёт.. Не нужны мне его деньги! Сволочь! – и рыдает, и рыдает, и рвёт тоненький кружев на воротничке, проклиная нерадивого супруга.
Ах, как тогда хотелось встать и намылить ей шею.
Сказать:
- Вы бы рыдали поменьше, дамочка, может муж бы дёру и не дал? А? Вот, на себя посмотри, - я бы ткнул ей зеркальцем по носу, - старуха старухой! И неудивительно, что ваш благоверный ретировался так поспешно. Вы и себя, и мелкую свою, и его бы до белого коления довели. Знаю я вас таких: вечные жертвы коварных обстоятельств. Кончали бы вы слёзы лить и оставили дочку в покое.
Но глядя на эту самую дочку, я понимаю, что и та не прочь попричитать с мамашей за компанию. Пока старшая пускала ручьи слёз по щекам, её маленькая копия торопливо поддакивала рыданиям мамаши, утирая рукавом кофточки в горошек сопли с губ.
потом СЮДА www.diary.ru/~ZelleTM/p164815997.htm

а это один из главных героев :3 (у него почти всегда такое лицо ^_______^)

@темы: Джонни

---

*_________*

Рапунцель - милый добрый мультик с офигенно счастливой концовкой: маленькому несчастному Джеку по итогу достался-таки свой собственный замок ^____________^

я так болела за тебя, дружище!! Т______Т

---

На тему активации Джеков и Напов.

гениальная идея номер раз:
перевести все часы в доме (включая хуеву тучу чужих сотовых и комп) с двух ночи на восемь утра и эмитировать утро, врубая будильники, всякую бодрую музычку на компе и перебуживая всех спящих, возмущаясь: "Восемь утра же! Сколько можно спать?!!"
Потому что нам, как бэ, присралось в Макдак, а ночью бы с нами никто не пошёл >_____<

а ещё меня постоянно пиздил Жуков, со мной отказывалась играть мис Мой Будущий Воротник (Есенькиной кошке привет), пачка русских классиков отказалась с нами разговаривать по неизвестным науке причинам, Арличка сломал попу хвостик Т_____Т и мы все дружно ещё раз поняли, что Мулан - охуенный мультик.

и да, спешл фо Хиг и Мэй:
ЗАПЕВАЙ!!

"ты боеееец, ты должен быть, как тойфууууун опаааааааасен. Ты боеееееец, неукротим, как лесноооой пожаааааар"

Прослушать или скачать мф Мулан Ты-боец бесплатно на Простоплеер

---

волдеморт шикарен :3

19.02.2012 в 23:39

Пишет  Project: 2501:

Гарепотер за менуду

---

обожаю до опизденения! >_____

Мартин + Джек = самое распиздатое, что только в мире есть, блядь!!! >____________<

Прослушать или скачать Chase and status let you go бесплатно на Простоплеер

У меня к Вам несколько вопросов, мистер Мартин. У меня к Вам дело, так что будьте любезны присесть.
У меня к Вам, знаете ли, такая вот небольшая претензия. Выслушаете, не затруднит?
И да, ещё просьба: не спешите с отказом, сначала дайте мне закончить. Я сегодня на удивление любезен, заметили? Так что давайте не будем испытывать моё терпение и поговорим насколько это возможно мирно.
Сядьте, мистер Мартин.
Руки на стол, мистер Мартин.
В глаза мне смотреть.
Штаны спустить, ноги расставить.
Позвольте, я начну?

Что бы сказал адвокату Джек, если бы они вот так запросто смогли сесть друг напротив друга и поговорить, так сказать, по душам?
Что бы Джек ему сказал? С чего бы начал?
С того, что каждый раз по пробуждении первое, о чём он думает – это Мартин?
Или с того, что пока варит кофе, разогревает завтрак, бреется, чистит зубы, собирает носки по квартире, перебирает документы на столе, это хитрая вечно улыбающаяся рожа маячит перед глазами, не давая ни отвлечься, ни сосредоточиться?
Или с того, что, приходя в участок, он и здесь вынужден видеть это мельтешащее лицо?
Терпеть присутствие человека, за возможность придушить которого отдал бы, не раздумывая, лет десять оставшейся ему жизни?
С чего начнёте, мистер Джек? С того, что вам стали сниться странные, нервирующие сны?
С того, что когда он как-то навестил вас дома, вы потом проветривали всю ночь квартиру, чтобы запах его одеколона не мешал вам заснуть? С того, что я не пользуюсь одеколоном, Джек, во время обеденного перерыва вы несколько раз назвали Джонни Мартином и даже сами этого не заметили?
С чего начнём, с чего начнём?
Попробуем с угроз.
- Я начищу тебе рожу, если ещё раз увижу в участке!
- Я тебя засужу, если хотя бы приблизишься ко мне.
А как тут не приблизиться, как тут удержаться? Ночью он соскальзывает с твоей простыни, а днём проходит мимо, усмехаясь коротко, бросив только прищуренный взгляд в твою сторону.
Как тут не схватить и не отшлёпать подрумянить фингалом лицо, когда ранним утром слышишь его беззаботный храп, а к вечеру он снова примерный семьянин, спешащий на ужин к родителям жены.
- Ты болен. Тебе лечиться надо..– вот, что сказал бы следователь, упираясь одной рукой о стол, наклоняясь ниже и заглядывая в лицо адвокату.
Ты болен и меня заразил.
Задумал что-то? Извести меня.
Не просто же так ты ежедневно маячишь перед глазами, ни во сне, ни по пробуждении не отпуская, назойливо вертясь бестелесным призраком у лица, ухмыляясь из отражения, вспыхивая в памяти в самые ответственнее моменты: «Принеси кофейку, Мартин» «Я, вообще-то, Джонни».
Ты что-то задумал… С ума меня свести? Довести до белого каления, чтобы я однажды набросился на тебя и придушил. Тогда в покое оставишь? Или и после смерти будешь навещать по ночам, застывая в тёмном углу, выглядывая из тени жутким белым пятном, пугая провалом чёрных глаз.
- Мартин, оставь меня в покое.
Нам давно надо было поговорить: в том, что после знакомства с тобой я уже не могу чувствовать себя здоровым мужчиной, нет моей вины. Неизвестно как, но ты нашёл способ доставать меня и за пределами участка, вне зоны непосредственной видимости. Я жую сухую пиццу с утра, потому что из-за воспоминаний о нашей последней перебранке забыл её разогреть.
Я проглатываю едкую зубную пасту, потому что перед глазами возникает твоя гнусная рожа и я забываю прополоскать рот.
Я несусь вверх по лестнице, распахивая дверь квартиры, потому что звук твоего мерзкого голоса отвлекает меня от оставленного на плите чайника.
- Послушай..те, Мартин, как ты Вы можете это объяснить?
Лицо адвоката растягивается в широкой улыбке и когда в темноте кроме неё ничего не остаётся, губы издевательски произносят:
- Почему Вы так заинтересованы во мне, Джеки?
Я сейчас эту улыбку тебе натяну на!...
- На что Вы мне её натяните? Кроме Вас да неё тут больше ничего нет.
В совершенно голой комнате, тусклый свет над головой и белоснежные зубы скалятся, пена с губ капкап на пол и шипит, разъедая кафель, ядовитая слюна.
«Мартин, ты подготовил бумаги?» «Меня зовут Джонни, Джек…» «Что ты сказал, приятель?» «Нет, ничего…»
- послушай, Боб, это прозвучит странно, но с Джеком что-то неладное происходит.
- да знаю я..
Что скажет отважный следователь человеку, из-за которого уже не первый вечер проводит в баре у участка. Виски, виски, пиво, коньяк. А до дома доходит и снова кристально трезвый.
Надо сходить в церковь и вытрясти эту сволочь из моей головы.
- Скажите, святой отец, сколько это стоит?
- Молодой человек, покиньте помещение!
Что спросит невозмутимый Джек у зависшей в воздухе улыбки?
- А где всё остальное?
- Оно тебе надо?
Что выкинет кипящий, отравленный мозг? Следователь набросится на невидимую шею и примется с азартом душить.
- Если ты меня убьёшь, у тебя совсем ничего не останется.
- До тебя у меня тоже ничего не было. Прекрасно, скажу тебе, жил.
- Если ты меня задушишь, тебя посадят.
- За удушение бестелесной жертвы не сажают.
- Джек, перестань метаться по комнате. Открой глаза и просыпайся.
- Нет, мы здесь и сейчас всё решим. Почему ты заявился ко мне вчера?!
- Что ты несёшь? Я никогда у тебя не был!
- БЫЛ!
Что скажет Джек?
Куда метнётся Джек?
Почему Джек ночами не спит?
Почему Джек не ест?
Джек, почему Вы пьёте, как лошадь? Поберегли бы себя. Вам с ним ещё детей растить.
- ЗАТКНИСЬ!!!
Джек, иди домой. Джек, сними чайник с плиты. Джек, перестань называть меня Мартин. Джек, протри зеркало. Джек, разогрей пиццу. Джек, не сыпь кофе мимо кружки. Джек, ты льёшь кипяток прямо себе на брюки. Джек, ты обжигаешь сигаретой пальцы! Джек, ты сейчас его задушишь!! Джекджекджек.
Проснись!

На улице светло и тихо.
На улице птицы щебечут и люди такие вежливые и приветливые с утра.
За окном солнечный свет и ты, еле открывающий глаза, голый в лучах этого света.
С добрым утром, милый. Что тебе снилось?
С добрым утром, дорогая. Представляешь: опять он.
Это ничего не значит, дорогой.
Ровным счётом ничего, дорогая. Да, кстати.. Собери сегодня вещи и вали-ка из моей квартиры. Кажется, у меня появилась другой.

Arlecchino., Я ТЕБЯ ОБОЖАЮ!!