или "Мафия. Часть 3"
Listen or download 15. Charlie Clouser - Don't for free on Prostopleer
В гостях у Беты
Хорошая ли это идея? Хм… Робеспьер не задумывался над этим. Он – защитник правопорядка, а потому эти шакалы, хотят онтого или нет, обязаны принять его и выслушать. Семьи сейчас не в том положении, чтобы диктовать представителям закона свои условия: они всегда вставляли друг другу палки в колёса вместо того, чтобы прийти к взаимовыгодному сотрудничеству, а теперь, с появлением нового клана, и вовсе могут потерять всякую ориентацию…
Молодой мужчина остановился у четырёхэтажного каменного здания. Значит, здесь и проживает глава Беты.. Что ж, первым делом стоит нанести визит ему. И чётко дать понять, как обстоят дела в их городе и кто на самом деле контролирует всё вокруг.
Игровой бизнес, чёрные рынки, выдача лицензий на алкоголь. Публичные дома, в конце – концов. Без этого город был бы куда лучше, но, раз не получается избавиться от заразы, приходится хотя бы контролировать её распространение.
Нажав на кнопку звонка, Роб опустил ладонь в карман, ощупывая тяжёлую рукоятку выданного на службе пистолета. Пускать его в ход ему ещё никогда не приходилось, но мало ли, чего можно ждать от семьи, которой долгое время удавалось оставаться в тени, каким-то чудесным образом скрывая от полиции свои делишки. Теперь же, когда они решились выйти на арену, надо немного остудить их пыл. Дверь открывается и на пороге перед следователем возникает высокий жилистый мужчина с острым бледным лицом.
- Я… - начал было Роб, вынимая из внутреннего кармана удостоверение.
- Я знаю, кто Вы, - жеманный голос, казалось, совсем не подходил к этой статной, надменно вытянутой фигуре, - прошу за мной.
Робеспьер переступил порог.
- А свет нельзя ли включить? – Роб опустился в предложенное кресло и, поведя плечами, огляделся по сторонам.
- В этой комнате редко включают свет, - услышал он глубокий, чуть хрипловатый голос впереди себя. Зажигается настольная лампа и освещает длинный стол, обитый бурым сукном и светловолосого мужчину, склонившимся над ним, - не думаю, что наш разговор затянется, - продолжает он, медленно проговаривая каждое слово. Робеспьер пожимает плечами, кивает коротко в знак согласия, но невольно вздрагивает, когда его сопровождающий проходит мимо от двери до стола и замирает за креслом своего босса. Скрестив руки на груди, высокий черноволосый мужчина сливается с тенью у окна, наблюдает за их гостем с едва скрываемым призрением, прожигает ледяным взглядом раскосых глаз.
- Мы не можем поговорить без свидетелей? – Роб не сказал бы ничего такого, что было бы тайной для прочих членов семьи, но этот второй, послушно замерший позади своего босса, внушал какие-то смутные, беспокойные чувства, и следователь предпочёл бы продолжить разговор без него. Кто это, интересно? Сын? Не похож, слишком молодой. Секретарь? Тоже навряд ли: слишком непринуждённо себя держит для подчинённого. Хотя, в таком полумраке ничего и не разглядишь толком.
Робеспьер невольно подался корпусом вперёд, но, заметив, что сам хозяин дома привстал с места, инстинктивно откинулся обратно.
- Без свидетелей? – опираясь на толстую трость, сильно прихрамывая на одну ногу, Максим обошёл стол и на минуту застыл прямо перед креслом Роба, - без него, Вы имеете ввиду? – он коротко кивнул назад, туда, где неподвижно возвышалась обёрнутая в тугой френч фигура, - не обращайте внимания, - Максим опёрся на трость, освобождая от нагрузки больную ногу и, сложив на набалдашнике руки, посмотрел в глаза сконфуженному следователю, - позвольте мне лучше рассказать вам одну коротенькую историю. Вы верно знаете, что у меня самого нет ни жены, ни детей... – Роб коротко кивает в ответ, - что понятие «семья» сейчас – одно лишь название, дань традициям, не более, - утопающий в кресле мужчина бормочет под нос: «Ну да…», - однако, - Максим продолжает, - рано или поздно мне придётся передать дела, и тогда мои охотничьи псы покажут шакальи пасти. Перегрызут друг другу глотки, камня на камне не оставят от этого дома, от моего бизнеса, от того мира, что я кропотливо возводил день за днём, неделю за неделей… Вы видели их, вы знаете, на что способны эти люди.
Роб поёжился в кресле, вспоминая, как однажды имел честь производить задержание людей Беты: несколько высоких, мрачных, молчаливых и угрюмых детин обвинялись в открытии нелегального «джентльмен клуба». Робеспьер вспоминает, что в тот день Дюма, заполняя отчётность, бросил в шутку, что этих ребят безопаснее отпустить сразу, а не ждать, пока они перекусят решётку, а следом и твоё горло. Вспомнил он также и то, что никто из присутствующих в кабинете как шутку это не воспринял. И вот теперь, слушая исповедь главы новообъявившегося клана, следователь полностью соглашался с тем, что без прямого наследника дела в этой семье оставлять ни в коем случает нельзя.
- Так что, - Максим присел на самый краешек стола и, приподнимая голову, сверху вниз посмотрел на Роба, - пришлось заняться этим вопросом заранее. В нашем деле, сами понимаете, уходя утром из дома нельзя быть уверенным в том, что вечером снова переступишь его порог, так что и завещание лучше написать заблаговременно. Что я, собственно, и сделал.
Роб едва заметно улыбнулся, но тут же поспешил стереть улыбку с лица: сейчас он узнает имя следующего босса мафии Беты. Вполне неплохо для одного визита, такая информация всегда ценилась на вес золота, а посему: не означает ли такое доверительное общение то, что бета согласна сотрудничать с органами правопорядка? Ведь именно за этим Робеспьер и нанёс этот малоприятный для обеих сторон визит. Что ж… дела складываются даже лучше, чем он предполагал.
Тем временем Максим продолжал. Глубокий спокойный голос с хрипотцой мог убаюкать в этом полумраке, но следователь ни на секунду не забывал, что с этими людьми надо держать ухо востро.
- Что мне было делать? Детей у меня нет, достаточно надёжных близких родственников – тоже, а оставлять дело человеку, не связанному со мной родством я просто не могу: люди его не примут и сожрут раньше, чем заколотят крышку моего гроба. И тогда я вспоминаю про неё, - Максим резко наклоняется над столом, поворачивая лампу к Робеспьеру, на секунду слепя его белоснежным светом, - я вспоминаю про неё, - Максим принимает с суконной поверхности фотографию в скромной деревянной рамке, на которой следователь различает блеклый портрет.
- Ого, - невольно вырывается у него, когда фотография перекочевала из бледных пальцев Максима в его ладони. Через толщу переливающегося в свете лампы стекла на него смотрит чёрноволосая, остролицая женщина. Тёмные большие миндалевидные глаза, губы презрительно сжаты тугой полоской, вздёрнутый нос, матовая тень на скулах. Даже Роб, равнодушный к женской сексуальности не мог не признать таинственного очарования, исходившего от неё.
- Моя сводная сестра. Погибла несколько лет назад, оставив после себя троих прелестных детишек, - Максим коротко усмехнулся, - старший – спортсмен с потрясающей силой воли, атлет, красавец, исполнительный, обязательный. Вечно недоволен собой, постоянно повышает планку, кладёт все силы на достижение желаемого, не жалея ни времени, ни сил. Золотоволосый, белозубый, широкоплечий.. Апполон. Второй… на Вас чем-то похож. Прилежный студент… отличная память, упорен в достижении желаемого. Опрятен, немногословен. Тоже неплохая кандидатура, согласитесь. И третий… - тут Максим перевёл дух и улыбнулся шире, - а про третьего в их семье говорить не принято. Третий, - мужчина снова опёрся на трость и обошёл стол кругом, - третий не получился. Мальчик болезненный, высокомерный. С непомерными амбициями. Ни в спорте, ни в учёбе себя не проявил.
Роб уже догадался, к чему клонит этот человек. Вспоминая лицо, возникшее перед ним несколькими минутами ранее в проёме открытой двери, он теперь не без удивления подмечает его поразительное сходство с женщиной на снимке. Поднимая на Максима глаза, он позволяет себе закончить его мысль.
- И этому неполучившемуся Вы и решили оставить дело? – он пока ещё не понимал, чем именно третий сын сводной сестры главы клана заслужил такую почесть: отвергая кандидатуры спортсмена и интеллектуала, босс мафии выбирает наименее пригодного на эту должность ребёнка.
Однако Максим, кажется, готов объяснить причину.
- Именно, - он с трудом опускается в кресло, отложив в сторону трость, - и я объясню почему.
Молодой человек у окна делает крошечный шаг вперёд и, смахнув со лба выбившуюся из тугого хвоста прядь, застывает прямо позади кресла своего босса.
- У моей сестры прекрасные дети. И я бы не прогадал, доверь любому из них свою жизнь. Но этот мальчик, - Гамлет выходит на свет, - единственный из них, не боящийся быть тем, кем он является. Свободолюбивый, - снова шаг вперёд, - себялюбивый. Мальчик, отвергаемый родной матерью уже видел свой собственный ад, в мире людей ему больше не страшно, - молодой человек обходит стол и застывает по правую руку от босса, - признаюсь, - мужчина разводит руками, - иногда я просто не знаю, что от него ожидать.. Но, - тут же снова подаётся вперёд, - он не знает правил человеческого мира, а потому играет по своим. А это, как Вы уже наверняка успели заметить, играет в нашем деле не последнюю роль.
Робеспьер во все глаза разглядывал вышедшего на свет молодого человека. Да, - соглашается он, - сходство с женщиной на портрете очевидное. Высокий лоб, надменное выражение на бледном лице, острые раскосые глаза, тёмные волосы туго перетянуты на затылке … Так вот на кого этот спокойный, рассудительный мужчина решает оставить дело всей своей жизни. Нет, в это просто невозможно поверить.
- Я всё ещё не до конца… - бормочет следователь, снова переводя взгляд на Максима.
Но тот не позволяет ему закончить:
- Мы живём в другом мире. Мы не играем по правилам большинства. Мы выбрали этот путь не от хорошей жизни, - мужчина сделал едва уловимый знак рукой и Гамлет двинулся от стола к растянувшемуся вдоль стены серванту со звонкими стеклянными дверцами, - мы выбрали то, что не противоречит нашей натуре. Мы идём по пути, который выбрала душа. Мы не совершаем насилия над собой, - краем уха Роб слышал, как позади него открываются дверцы серванта и что-то терпкое и приторное по запаху переливается из одного сосуда в другой, - этот мальчик, - Гамлет снова оказался у стола, ставит на его суконную поверхность ингалятор с мутной бурой жидкостью, - не спорил с собой. И я никогда не ставил под сомнение сделанный много лет назад выбор, - Максим покрутил ингалятор между ладоней, разогревая напиток, и сделал небольшой глоток. Робеспьер уже хотел прервать этот, хоть весьма увлекательный, но несомненно затянувшийся монолог, но босс мафии сам подвёл его к развязке, - мы с Вами из разных миров. Нам друг друга никогда не понять. Мы не делаем ничего такого, что не позволяют себе чиновники и многие, так сказать, слуги закона. Однако Вы считаете, что имеете право контролировать нашу жизнь, вмешиваться в наш бизнес, диктовать свои условия, - Максим подносит бокал к губам, - до тех пор, пока в этом городе буква закона не будет соблюдаться среди её непосредственных представителей, - он опускает свободную ладонь на стол и Гамлет, словно по сигналу, на секунду опускает сверху свою, - я буду разворачивать свою деятельность столько свободно, сколько посчитаю нужным.
- Всё-таки, вам необходимо…
- Это вам необходимо, - Максим высвобождает ладонь и наклоняется над столом. Гамлет поворачивает лампу и Роба снова ошпаривает волной холодного белого света, - это Вас надо взять под контроль. Это Вас надо опасаться, Вас надо лишить власти. Вам прощается любое преступление, потому что на суде вы являетесь и прокурором, и судьёй, и адвокатом. В клетке вас не удержишь, потому как ключи от неё тоже в ваших руках. На виселицу вас не пустишь, потому как узел тоже завязываете вы, и табурет выбивать из-под ног – тоже ваша работа. Вы. В этом всё дело, - мужчина наклонился ниже, заглядывая Робеспьеру в глаза и тот не мог не признать, что в этот момент по его спине пробежал холодок.
- Помните историю про мальчика, который ничего не боится? – следователь скользнул взглядом по возвышающемуся над столом Гамлету, - если придётся контактировать с вами и дальше, я поручу это именно ему. Он, знаете ли, крайне болезненно реагирует на проявление несправедливости.
Поняв намёк, Роб скривил губы и поднялся с места.
- Уверяю, Вы ошибаетесь, - холодно пробормотал он.
- Уверяю, что нет! – Максим решил с ним больше не церемониться. Поднимаясь из-за стола и протягивая для прощания ладонь, он на секунду задержал рукопожатие, - рад, что мы поняли друг друга. Если Вы прибегните к более жёстким методам, уверяю, мы ответим тем же. У вас осталась власть, - он отпускает руку, но взгляда не отводит, - но авторитет свой вы уже потеряли. Всего доброго… - и Роба уже мягко подталкивают в сторону двери. Спустя минуту он уже снова окажется на улице, а спустя ещё полчаса даст себе зарок уничтожить Бету любым способом.
Молодой мужчина остановился у четырёхэтажного каменного здания. Значит, здесь и проживает глава Беты.. Что ж, первым делом стоит нанести визит ему. И чётко дать понять, как обстоят дела в их городе и кто на самом деле контролирует всё вокруг.
Игровой бизнес, чёрные рынки, выдача лицензий на алкоголь. Публичные дома, в конце – концов. Без этого город был бы куда лучше, но, раз не получается избавиться от заразы, приходится хотя бы контролировать её распространение.
Нажав на кнопку звонка, Роб опустил ладонь в карман, ощупывая тяжёлую рукоятку выданного на службе пистолета. Пускать его в ход ему ещё никогда не приходилось, но мало ли, чего можно ждать от семьи, которой долгое время удавалось оставаться в тени, каким-то чудесным образом скрывая от полиции свои делишки. Теперь же, когда они решились выйти на арену, надо немного остудить их пыл. Дверь открывается и на пороге перед следователем возникает высокий жилистый мужчина с острым бледным лицом.
- Я… - начал было Роб, вынимая из внутреннего кармана удостоверение.
- Я знаю, кто Вы, - жеманный голос, казалось, совсем не подходил к этой статной, надменно вытянутой фигуре, - прошу за мной.
Робеспьер переступил порог.
- А свет нельзя ли включить? – Роб опустился в предложенное кресло и, поведя плечами, огляделся по сторонам.
- В этой комнате редко включают свет, - услышал он глубокий, чуть хрипловатый голос впереди себя. Зажигается настольная лампа и освещает длинный стол, обитый бурым сукном и светловолосого мужчину, склонившимся над ним, - не думаю, что наш разговор затянется, - продолжает он, медленно проговаривая каждое слово. Робеспьер пожимает плечами, кивает коротко в знак согласия, но невольно вздрагивает, когда его сопровождающий проходит мимо от двери до стола и замирает за креслом своего босса. Скрестив руки на груди, высокий черноволосый мужчина сливается с тенью у окна, наблюдает за их гостем с едва скрываемым призрением, прожигает ледяным взглядом раскосых глаз.
- Мы не можем поговорить без свидетелей? – Роб не сказал бы ничего такого, что было бы тайной для прочих членов семьи, но этот второй, послушно замерший позади своего босса, внушал какие-то смутные, беспокойные чувства, и следователь предпочёл бы продолжить разговор без него. Кто это, интересно? Сын? Не похож, слишком молодой. Секретарь? Тоже навряд ли: слишком непринуждённо себя держит для подчинённого. Хотя, в таком полумраке ничего и не разглядишь толком.
Робеспьер невольно подался корпусом вперёд, но, заметив, что сам хозяин дома привстал с места, инстинктивно откинулся обратно.
- Без свидетелей? – опираясь на толстую трость, сильно прихрамывая на одну ногу, Максим обошёл стол и на минуту застыл прямо перед креслом Роба, - без него, Вы имеете ввиду? – он коротко кивнул назад, туда, где неподвижно возвышалась обёрнутая в тугой френч фигура, - не обращайте внимания, - Максим опёрся на трость, освобождая от нагрузки больную ногу и, сложив на набалдашнике руки, посмотрел в глаза сконфуженному следователю, - позвольте мне лучше рассказать вам одну коротенькую историю. Вы верно знаете, что у меня самого нет ни жены, ни детей... – Роб коротко кивает в ответ, - что понятие «семья» сейчас – одно лишь название, дань традициям, не более, - утопающий в кресле мужчина бормочет под нос: «Ну да…», - однако, - Максим продолжает, - рано или поздно мне придётся передать дела, и тогда мои охотничьи псы покажут шакальи пасти. Перегрызут друг другу глотки, камня на камне не оставят от этого дома, от моего бизнеса, от того мира, что я кропотливо возводил день за днём, неделю за неделей… Вы видели их, вы знаете, на что способны эти люди.
Роб поёжился в кресле, вспоминая, как однажды имел честь производить задержание людей Беты: несколько высоких, мрачных, молчаливых и угрюмых детин обвинялись в открытии нелегального «джентльмен клуба». Робеспьер вспоминает, что в тот день Дюма, заполняя отчётность, бросил в шутку, что этих ребят безопаснее отпустить сразу, а не ждать, пока они перекусят решётку, а следом и твоё горло. Вспомнил он также и то, что никто из присутствующих в кабинете как шутку это не воспринял. И вот теперь, слушая исповедь главы новообъявившегося клана, следователь полностью соглашался с тем, что без прямого наследника дела в этой семье оставлять ни в коем случает нельзя.
- Так что, - Максим присел на самый краешек стола и, приподнимая голову, сверху вниз посмотрел на Роба, - пришлось заняться этим вопросом заранее. В нашем деле, сами понимаете, уходя утром из дома нельзя быть уверенным в том, что вечером снова переступишь его порог, так что и завещание лучше написать заблаговременно. Что я, собственно, и сделал.
Роб едва заметно улыбнулся, но тут же поспешил стереть улыбку с лица: сейчас он узнает имя следующего босса мафии Беты. Вполне неплохо для одного визита, такая информация всегда ценилась на вес золота, а посему: не означает ли такое доверительное общение то, что бета согласна сотрудничать с органами правопорядка? Ведь именно за этим Робеспьер и нанёс этот малоприятный для обеих сторон визит. Что ж… дела складываются даже лучше, чем он предполагал.
Тем временем Максим продолжал. Глубокий спокойный голос с хрипотцой мог убаюкать в этом полумраке, но следователь ни на секунду не забывал, что с этими людьми надо держать ухо востро.
- Что мне было делать? Детей у меня нет, достаточно надёжных близких родственников – тоже, а оставлять дело человеку, не связанному со мной родством я просто не могу: люди его не примут и сожрут раньше, чем заколотят крышку моего гроба. И тогда я вспоминаю про неё, - Максим резко наклоняется над столом, поворачивая лампу к Робеспьеру, на секунду слепя его белоснежным светом, - я вспоминаю про неё, - Максим принимает с суконной поверхности фотографию в скромной деревянной рамке, на которой следователь различает блеклый портрет.
- Ого, - невольно вырывается у него, когда фотография перекочевала из бледных пальцев Максима в его ладони. Через толщу переливающегося в свете лампы стекла на него смотрит чёрноволосая, остролицая женщина. Тёмные большие миндалевидные глаза, губы презрительно сжаты тугой полоской, вздёрнутый нос, матовая тень на скулах. Даже Роб, равнодушный к женской сексуальности не мог не признать таинственного очарования, исходившего от неё.
- Моя сводная сестра. Погибла несколько лет назад, оставив после себя троих прелестных детишек, - Максим коротко усмехнулся, - старший – спортсмен с потрясающей силой воли, атлет, красавец, исполнительный, обязательный. Вечно недоволен собой, постоянно повышает планку, кладёт все силы на достижение желаемого, не жалея ни времени, ни сил. Золотоволосый, белозубый, широкоплечий.. Апполон. Второй… на Вас чем-то похож. Прилежный студент… отличная память, упорен в достижении желаемого. Опрятен, немногословен. Тоже неплохая кандидатура, согласитесь. И третий… - тут Максим перевёл дух и улыбнулся шире, - а про третьего в их семье говорить не принято. Третий, - мужчина снова опёрся на трость и обошёл стол кругом, - третий не получился. Мальчик болезненный, высокомерный. С непомерными амбициями. Ни в спорте, ни в учёбе себя не проявил.
Роб уже догадался, к чему клонит этот человек. Вспоминая лицо, возникшее перед ним несколькими минутами ранее в проёме открытой двери, он теперь не без удивления подмечает его поразительное сходство с женщиной на снимке. Поднимая на Максима глаза, он позволяет себе закончить его мысль.
- И этому неполучившемуся Вы и решили оставить дело? – он пока ещё не понимал, чем именно третий сын сводной сестры главы клана заслужил такую почесть: отвергая кандидатуры спортсмена и интеллектуала, босс мафии выбирает наименее пригодного на эту должность ребёнка.
Однако Максим, кажется, готов объяснить причину.
- Именно, - он с трудом опускается в кресло, отложив в сторону трость, - и я объясню почему.
Молодой человек у окна делает крошечный шаг вперёд и, смахнув со лба выбившуюся из тугого хвоста прядь, застывает прямо позади кресла своего босса.
- У моей сестры прекрасные дети. И я бы не прогадал, доверь любому из них свою жизнь. Но этот мальчик, - Гамлет выходит на свет, - единственный из них, не боящийся быть тем, кем он является. Свободолюбивый, - снова шаг вперёд, - себялюбивый. Мальчик, отвергаемый родной матерью уже видел свой собственный ад, в мире людей ему больше не страшно, - молодой человек обходит стол и застывает по правую руку от босса, - признаюсь, - мужчина разводит руками, - иногда я просто не знаю, что от него ожидать.. Но, - тут же снова подаётся вперёд, - он не знает правил человеческого мира, а потому играет по своим. А это, как Вы уже наверняка успели заметить, играет в нашем деле не последнюю роль.
Робеспьер во все глаза разглядывал вышедшего на свет молодого человека. Да, - соглашается он, - сходство с женщиной на портрете очевидное. Высокий лоб, надменное выражение на бледном лице, острые раскосые глаза, тёмные волосы туго перетянуты на затылке … Так вот на кого этот спокойный, рассудительный мужчина решает оставить дело всей своей жизни. Нет, в это просто невозможно поверить.
- Я всё ещё не до конца… - бормочет следователь, снова переводя взгляд на Максима.
Но тот не позволяет ему закончить:
- Мы живём в другом мире. Мы не играем по правилам большинства. Мы выбрали этот путь не от хорошей жизни, - мужчина сделал едва уловимый знак рукой и Гамлет двинулся от стола к растянувшемуся вдоль стены серванту со звонкими стеклянными дверцами, - мы выбрали то, что не противоречит нашей натуре. Мы идём по пути, который выбрала душа. Мы не совершаем насилия над собой, - краем уха Роб слышал, как позади него открываются дверцы серванта и что-то терпкое и приторное по запаху переливается из одного сосуда в другой, - этот мальчик, - Гамлет снова оказался у стола, ставит на его суконную поверхность ингалятор с мутной бурой жидкостью, - не спорил с собой. И я никогда не ставил под сомнение сделанный много лет назад выбор, - Максим покрутил ингалятор между ладоней, разогревая напиток, и сделал небольшой глоток. Робеспьер уже хотел прервать этот, хоть весьма увлекательный, но несомненно затянувшийся монолог, но босс мафии сам подвёл его к развязке, - мы с Вами из разных миров. Нам друг друга никогда не понять. Мы не делаем ничего такого, что не позволяют себе чиновники и многие, так сказать, слуги закона. Однако Вы считаете, что имеете право контролировать нашу жизнь, вмешиваться в наш бизнес, диктовать свои условия, - Максим подносит бокал к губам, - до тех пор, пока в этом городе буква закона не будет соблюдаться среди её непосредственных представителей, - он опускает свободную ладонь на стол и Гамлет, словно по сигналу, на секунду опускает сверху свою, - я буду разворачивать свою деятельность столько свободно, сколько посчитаю нужным.
- Всё-таки, вам необходимо…
- Это вам необходимо, - Максим высвобождает ладонь и наклоняется над столом. Гамлет поворачивает лампу и Роба снова ошпаривает волной холодного белого света, - это Вас надо взять под контроль. Это Вас надо опасаться, Вас надо лишить власти. Вам прощается любое преступление, потому что на суде вы являетесь и прокурором, и судьёй, и адвокатом. В клетке вас не удержишь, потому как ключи от неё тоже в ваших руках. На виселицу вас не пустишь, потому как узел тоже завязываете вы, и табурет выбивать из-под ног – тоже ваша работа. Вы. В этом всё дело, - мужчина наклонился ниже, заглядывая Робеспьеру в глаза и тот не мог не признать, что в этот момент по его спине пробежал холодок.
- Помните историю про мальчика, который ничего не боится? – следователь скользнул взглядом по возвышающемуся над столом Гамлету, - если придётся контактировать с вами и дальше, я поручу это именно ему. Он, знаете ли, крайне болезненно реагирует на проявление несправедливости.
Поняв намёк, Роб скривил губы и поднялся с места.
- Уверяю, Вы ошибаетесь, - холодно пробормотал он.
- Уверяю, что нет! – Максим решил с ним больше не церемониться. Поднимаясь из-за стола и протягивая для прощания ладонь, он на секунду задержал рукопожатие, - рад, что мы поняли друг друга. Если Вы прибегните к более жёстким методам, уверяю, мы ответим тем же. У вас осталась власть, - он отпускает руку, но взгляда не отводит, - но авторитет свой вы уже потеряли. Всего доброго… - и Роба уже мягко подталкивают в сторону двери. Спустя минуту он уже снова окажется на улице, а спустя ещё полчаса даст себе зарок уничтожить Бету любым способом.