[Есь/Жук/какая-то левая кашёлка о__О]
"Зачем он только тебя привёл..." - я сказала совсем тихо, уже на пороге, притворяя за собой дверь. Но он услышал. Услышал и ответил. Так, как я совсем не ожидала.
"А тебя зачем?"
Тебя? - застываю вполоборота, краем глаза наблюдаю за застывшей у окна фигурой: невысокой и жилистой? Тебя?
"Давно ли мы на Ты?", - держу себя в руках, я всё-таки выше этого проходимца. Положение обязывает быть вежливой даже с людьми подобного рода занятий.
"Давно ли мы на Ты?".
В приглушённом свете и отблеске портьер: что-то промелькнуло в выражении, отражаясь багровым в тени точёных скул. Худощавое лицо, выплывающее из сизого сумрака. Я снова ступаю в комнату и закрываю за собой дверь.
"Зачем он только тебя привёл, - руки сами непроизвольно сжимаются в кулаки, но я всё ещё стараюсь держать себя под контролем, - смысл твоего пребывания здесь..."
Снова округляет на меня глаза зелёным, почти бесцветным из вспышки белого света, улыбается этой своей виноватой улыбкой, наклоняет голову в бок.
"Вас это волнует?" - чуть тише, уже совсем другим тоном: и не намёка на проскользнувшую наглость минуту назад.
Вовсе нет, - думаю про себя, а вслух – ни слова. Опускаются сумерки и он, вслед за ними меняет цвет. Солнечный и яркий днём, теперь – отражение бардовых штор и вечернего неба. Глазами от меня к окну, по стене на часы и снова на лице это полувосторженное, полувиноватое выражение. Сложно поверить, что настолько поверхностный человек может обмануть кого-то кроме себя. И зачем он только тебя привёл…
И зачем только я сюда зашла.. Холодок поднимается от желудка к горлу, как бывает, когда на тебя начинает скалиться твоя собственная собака. Опасность минует, если не начнёшься отступать.
«Вас это волнует, - слышу расстроенный голос и делаю крохотный шаг назад, прислоняясь спиной к двери, - почему-то да… - констатирует уже, а не спрашивает, - почему же?».
Снова тень улыбки и снова это неприятное чувство: вот сейчас набросится, вцепится, а хозяин придёт и снова станет робко позади кресла, кровь осторожно с губ утирая.
- не волнует, - шепчу и пытаюсь вслепую нащупать ручку двери, - не волнует, - отвечаю спокойно, а чувство опасности всё возрастает. «Что же ты, чёрт возьми такое?!»
И зачем он только тогда тебя в дом? И никогда даже не глядя на тебя в упор, только за руку и за стол, из гостинной в сад, задней дверью в спальню. Зачем ты здесь?
Юноша с глазами цвета молодой травы, с золотыми волосами и белоснежной кожей. Юноша, разбившийся передо мной и снова по кусочкам собравшийся оборотной стороной мозаики. Юноша с колким, цепким взглядом и хищным оскалом на нежном лице.
- Вам до этого, - шипит, выпуская раздвоенный язык, - не должно быть никакого дела. И дерзить, - проводит ладонью, перебирая складки шторы, - больше мне не смей.
Разливается алой нитью по контуру горизонта и на его лице багряными пятнами отражается. В волосах алым и красным отблеском по зрачкам.
- Не смей, - ухмыляется, - или в следующий раз грубить мне будешь с улицы, крича в окошко.
Сама не понимаю, почти не помню, как ноги вперёд понесли, как рука замахнулась и как звон по комнате разлетелся: отпечаток ладони на его щеке, а через секунду на моей такой же и я сама, ошарашенная, пячусь назад, прижимая руки к голове.
- Ударить? Женщину? – едва смогла промолвить, во все глаза на его фигуру, застывшую против хозяйского кресла, - женщину?!
И в ответ: чётко, ясно, чисто:
- Потаскуху.
Во все глаза, не мигая, застыла на месте, упираясь в дверь, и он тоже ни шагу вперёд, опускается в Твоё кресло и руки на подлокотники, спину прямо и взглядом меня дырявя.
- Он всё узнает! – громким шёпотом, - он тебя взашей погонит!
А этот сидит, уже не ухмыляется, ногтём о ноготь щёлкает.
- Разумеется узнает, - произносит и скашивает на меня глаза, - вопрос в том, кому поверит.
А я уже и шаги в коридоре примечаю, я уже узнаю твою походку, я уже почти рада, что так случилось и улыбаюсь, растирая покраснение на щеке. Только на секунду повела головой, обернувшись на раскрывающуюся дверь, только на мгновение оставила его без внимания, только и успела произнести, приветствуя:
- Как хорошо, что ты вернулся! – а когда снова посмотрела на Него, буквально дар речи потеряла и больше ни слова не произнесла.
Стоит, улыбаясь широко и ясно, смотрит, поднимая брови и протягивая вперёд руку.
- Как хорошо, - звенит ласково минуту назад полный призрения голос, - как хорошо, что ты вернулся!
"А тебя зачем?"
Тебя? - застываю вполоборота, краем глаза наблюдаю за застывшей у окна фигурой: невысокой и жилистой? Тебя?
"Давно ли мы на Ты?", - держу себя в руках, я всё-таки выше этого проходимца. Положение обязывает быть вежливой даже с людьми подобного рода занятий.
"Давно ли мы на Ты?".
В приглушённом свете и отблеске портьер: что-то промелькнуло в выражении, отражаясь багровым в тени точёных скул. Худощавое лицо, выплывающее из сизого сумрака. Я снова ступаю в комнату и закрываю за собой дверь.
"Зачем он только тебя привёл, - руки сами непроизвольно сжимаются в кулаки, но я всё ещё стараюсь держать себя под контролем, - смысл твоего пребывания здесь..."
Снова округляет на меня глаза зелёным, почти бесцветным из вспышки белого света, улыбается этой своей виноватой улыбкой, наклоняет голову в бок.
"Вас это волнует?" - чуть тише, уже совсем другим тоном: и не намёка на проскользнувшую наглость минуту назад.
Вовсе нет, - думаю про себя, а вслух – ни слова. Опускаются сумерки и он, вслед за ними меняет цвет. Солнечный и яркий днём, теперь – отражение бардовых штор и вечернего неба. Глазами от меня к окну, по стене на часы и снова на лице это полувосторженное, полувиноватое выражение. Сложно поверить, что настолько поверхностный человек может обмануть кого-то кроме себя. И зачем он только тебя привёл…
И зачем только я сюда зашла.. Холодок поднимается от желудка к горлу, как бывает, когда на тебя начинает скалиться твоя собственная собака. Опасность минует, если не начнёшься отступать.
«Вас это волнует, - слышу расстроенный голос и делаю крохотный шаг назад, прислоняясь спиной к двери, - почему-то да… - констатирует уже, а не спрашивает, - почему же?».
Снова тень улыбки и снова это неприятное чувство: вот сейчас набросится, вцепится, а хозяин придёт и снова станет робко позади кресла, кровь осторожно с губ утирая.
- не волнует, - шепчу и пытаюсь вслепую нащупать ручку двери, - не волнует, - отвечаю спокойно, а чувство опасности всё возрастает. «Что же ты, чёрт возьми такое?!»
И зачем он только тогда тебя в дом? И никогда даже не глядя на тебя в упор, только за руку и за стол, из гостинной в сад, задней дверью в спальню. Зачем ты здесь?
Юноша с глазами цвета молодой травы, с золотыми волосами и белоснежной кожей. Юноша, разбившийся передо мной и снова по кусочкам собравшийся оборотной стороной мозаики. Юноша с колким, цепким взглядом и хищным оскалом на нежном лице.
- Вам до этого, - шипит, выпуская раздвоенный язык, - не должно быть никакого дела. И дерзить, - проводит ладонью, перебирая складки шторы, - больше мне не смей.
Разливается алой нитью по контуру горизонта и на его лице багряными пятнами отражается. В волосах алым и красным отблеском по зрачкам.
- Не смей, - ухмыляется, - или в следующий раз грубить мне будешь с улицы, крича в окошко.
Сама не понимаю, почти не помню, как ноги вперёд понесли, как рука замахнулась и как звон по комнате разлетелся: отпечаток ладони на его щеке, а через секунду на моей такой же и я сама, ошарашенная, пячусь назад, прижимая руки к голове.
- Ударить? Женщину? – едва смогла промолвить, во все глаза на его фигуру, застывшую против хозяйского кресла, - женщину?!
И в ответ: чётко, ясно, чисто:
- Потаскуху.
Во все глаза, не мигая, застыла на месте, упираясь в дверь, и он тоже ни шагу вперёд, опускается в Твоё кресло и руки на подлокотники, спину прямо и взглядом меня дырявя.
- Он всё узнает! – громким шёпотом, - он тебя взашей погонит!
А этот сидит, уже не ухмыляется, ногтём о ноготь щёлкает.
- Разумеется узнает, - произносит и скашивает на меня глаза, - вопрос в том, кому поверит.
А я уже и шаги в коридоре примечаю, я уже узнаю твою походку, я уже почти рада, что так случилось и улыбаюсь, растирая покраснение на щеке. Только на секунду повела головой, обернувшись на раскрывающуюся дверь, только на мгновение оставила его без внимания, только и успела произнести, приветствуя:
- Как хорошо, что ты вернулся! – а когда снова посмотрела на Него, буквально дар речи потеряла и больше ни слова не произнесла.
Стоит, улыбаясь широко и ясно, смотрит, поднимая брови и протягивая вперёд руку.
- Как хорошо, - звенит ласково минуту назад полный призрения голос, - как хорошо, что ты вернулся!
^__________________^
-
-
15.12.2011 в 08:36-
-
15.12.2011 в 08:54-
-
15.12.2011 в 14:55