нуну

мой личный "психолох" сказал, что для самоопределения упоротым (типа меня) экстравертам надо вести дневник
а то мне, типа, другими способами в себя не заглянуть
медитация - не мой метод, каждая попытка прервать поток мыслей заканчивается тем, что в голове возникает мысль: "ну и долго ещё так сидеть?..."
так что тут будут не только пидарасы, расчленёнка и всякие там есенки, какающие бабочками
с другой стороны, мне эту пидарасию в другие места и выкладывать стыдно, а выкладывать хочецца)
пойду дискуссии почитаю, хотя меня циферка около неё всегда пугала

ваше Джечло =]

зы: а клёво "пидарасы" на двух строчках совпали %))

@темы: зажызнь

---

пароль....

Господи, я вспомнил пароль...
О______________О
(Зай, вот нах мы вместе создавали аккаунт, чтоб потом и ты пароль забыл блядь!)

Можно было, конечно, получить его на мыло, но я боюсь в тот ящик залезать, я с него с заказчиками переписывался, вдруг там гневное письмо лежит -________-

А ваще я просто решил обратно писать про соционику и пидарасов (ну в чё?), а посему в скором времени чё-нито сюда выложу ^^
А пока это дело ещё в работе, вот вам первая часть последнего из написанного

Тварь из города

Нам было так страшно, божечки, так страшно! И куда она нас завела.. Ах, знали бы, знали бы. Да никогда, да ни в жизнь. Вот так и связывайся после этого со шлюхами! А мы ведь подозревали, мы ведь почти знали. А она всё приговаривала: «ещё немного осталось, скоро придём». И мы всё шли, шли.
Ах, как жутко было, как жутко было! Спускаемся в подвал и уже почти не видно ничего. Меня только сзади дёргает за юбку и шепчет, что боится, что дальше идти не будет. А назад-то ещё страшнее, туда мы за ней, а обратно сами. И не дойти, вон куда уже спустились. А она только фонариком скользит по стене и приговаривает: «Почти, почти. Не устали?»
И мы бы ни за что не стали сами, по доброй воле. Но раз уж пришли, просто, кажется, пришлось подчиниться. Но, Богом клянусь, мы не хотели, не хотели. Я сама просилась назад, я ей так и сказала: пожалуйста, пожалуйста, выпусти. А она только твердит: «Выход там. Вас никто не держит». Но как мы могли? Нас же потом.. Нас же все эти. Всё это. Было страшно, страшно.
И жарко. Очень жарко. Сыро и жарко: даже юбка промокла насквозь. А эта шлюха только улыбалась и пальцем на лестницу тыкала: выход там, выход там. Вы бы сами что сделали на нашем месте? Я и опомниться не успела, как Олю увели, потом только увидела её выползающей из угла, скалящейся на меня. И потом пришлось ещё идти по улице, прикрывая её своей курткой. Так и шла, босиком, дрожа, а потом только спросила один раз: «Я ведь не залетела?».
Она улыбалась всю дорогу, хихикала глупо и твердила, что никакой Лены в подвале не было и что мы вдвоём только туда спустились. Я ей говорю: «Как же не было?!». А она мне: «А где же она тогда?». И смеётся, Вы представляете: Смеётся!!
До смеха ли тогда было, я тянула её за собой вверх по лестнице на улицу, под свет фонарей, а она скалится и мямлит: «Я что-то ног не чувствую». Еле подняла её, колени дрожат, ступни исколоты, руки, тонкие, как спички. Говорит: «Вот я и похудела», и смеётся, глядя мне в глаза. Взгляд мутный и злой, но мне уже не до того было, я знала, что надо бежать, бежать домой и её с собой забирать. Потому что оставь я её одну, она опять в тот подвал бы потащилась.
А там теперь кровь везде, невыносимо смотреть. Да и свечи, наверное, уже потухли, ничего не разглядишь. А если и разглядишь, то не забудешь, то всё на свете проклянёшь. Как же глупо мы поступили, и зачем только за этой шлюхой Вы уверены, что хотите пойти? попёрлись?!! И зачем только дали себя уговорить Могут быть последствия Что мне теперь делать? Что говорить дома? А вдруг они и меня? Ведь это дело одной секунды, а потом выползет эта дрянь наружу и… и…И всё-таки хотите со мной?

@темы: Тварь из города

---

лол

просто порадовал комментарий %))

"/комментарий/....
Уставший от напобальских описаний секса внутри включенной стиральной машинки, жукоесенских принцесс, которые не какают и гекслигабенских анекдотов, где один - мужЫк, а другой - далбаёп,
Ваш
Боооооооль!!!-зак."

оставлено было анонимно, посему кто автор, я хз, но он меня однозначно радует xДДД

---

Новый заглюк %))

По мотивам заявки

"Гамма-адвокаты Дьявола"

socionicfics.diary.ru/p168918292.htm?from=last&...

Собственно, начало:

- Ни с места!!!
- Поверьте, я никуда не тороплюсь…
Первое, что включили в протокол: «Высокий мужчина, без особых примет».
- Вы с ума сошли? Как это «без особых примет». Вы его видели вообще?
- А как бы ты сам описал его, умник?

ДАЛЬШЕ

При первом же допросе он потребовал заменить адвоката.
- Этот парень ни на что не годен. Он просто повторит всё то, что я ему сказал, от этого толку немного. Вот, - визитка скользит по столу, - адвокатская контора с грамотными людьми. Свяжитесь с ними, я имею на это право.
Он закурил и попросил чашечку кофе.

Половина одиннадцатого вечера. Звонок. Ровно через пять минут дверь слетает с петель, шаги прорезают гулкую тишину подвала.
- Ни с места!! – Гюго шагает вперёд, за ним расплющенный ослепляющий свет фонарей, дальше – ещё с десяток ребят в форме с автоматами наперевес.
- Вы арестованы! – он двинулся нам навстречу после этих слов. Гулкие шаги эхом отбивались от стен подвала, чеканя нам по ушам. Я прицелился, Гюго прицелился, я слышал, как щёлкнула череда предохранителей за моей спиной.
- НИ С МЕСТА!!
Стрелять на поражение в случае опасности. Но никакой опасности высокий человек с тростью не представлял. «Как вы описали его в рапорте?!! Красный?!!!»
- Я никуда не убегу, - мужчина остановился в нескольких шагах от Гюго, - вы перекрыли единственный выход отсюда.
Темнота, льющаяся из глубины подвала. Стол и женщина на столе. Бледная, полураздетая. Голова повёрнута в сторону выхода, сизые синяки вокруг глаз заметны даже в полумраке. Мёртвая, конечно мёртвая: в подтверждении напугавшего свидетеля крика: «Там женщина кричала, богом клянусь: женщина кричала! Убили! Наверняка убили! Я давно говорила запечатать этот подвал!!».
Он и был запечатан, дорогуша. Но в наше время снести замок со ржавых петель – долго ли?
Нам было приказано не открывать огня, пока членам команды не будет угрожать явная опасность. Ребята, давайте стрелять. Давайте откроем огонь…Я медленно опустил оружие. Что-то подсказывало, что пули бы его не взяли.
Красный человек в центре круглой комнаты улыбнулся штурмовикам.
- Куда мне пройти?


Заседание первое
- Слушается дело об убийстве…
Дальше имена, возраст, род занятий каждого из фигурантов дела.
- Вам понятны Ваши права? – судья чуть подаётся вперёд, смотрит на подозреваемого – ни тени волнения в голосе или взгляде. Он ещё не знает, с кем столкнулся. С чем нам всем пришлось иметь дело.
Сейчас, по прошествии двух недель, как-то и не верится, что всё произошедшее имело место быть. Ввели подозреваемого, за ним – в шеренгу трое защитников, один из которых отливает металлической белизной, а другой, кажется, впитывает в себя слабый рассеивающийся свет. Трое прошли до стола рядом с клеткой арестованного, трое заняли свои места.
- Вызывается свидетель… Это Вы сделали звонок в полицию?
Кивает, поспешно кивает. Дамочка лет тридцати с лишним, с лицом, испещрённым треснутым узором морщин.
- Это Вы сделали звонок?
Снова согласно кивает, заикаясь, просит воды, ни разу так и не взглянув в сторону клетки с деревянными перекладинами вместо железных прутьев.
- Вы узнаёте этого человека?
Испуганно машет головой: нет, нет, не узнаю. Что за человек? Откуда человек? Я всего лишь позвонила, и никого я не видала. И ничего-то я не знаю, да и какой из меня свидетель?! Можно мне домой?
- Вы… - сторона обвинения вышагивает между свидетельской трибуной и скамьями присяжных, - видели кого-нибудь в тот роковой день?
Роковой… Роковой. Истерический смешок встал мне тогда поперёк горла. Они ещё не подозревают, насколько тот день был роковой.
- Вы видели кого-нибудь, когда спустились к подвалу на крик?
Женщина жадно осушает поднесённый стакан воды.
- Петуха, - выдавливает она из себя сухой сдавленный хрип.

Вы куда-то всё не туда глядите. Смотрите сквозь этого красного, а надо в него смотреть, самого его взглядом пронзить и этот взгляд в нём догнивать оставить.
Чёрный кол из вспыхнувшей груди.
Что говорит эта женщина? Петух, вышагивал по крыльцу, а потом в воздух поднялся, о землю ударился и, вспыхнув, исчез. Крик бьётся о закрытую дверь подвала, и она торопится наверх, в свои комнаты, чтобы вызвать полицию и «это безумие прекратить».
Что же остальные ничего не слышали? Где же прочие показания?
Глухо: «не слыхали», «не в курсе», «да разве за всем уследишь…». И единственная свидетельница – полоумная и одноглазая.
- А ведь знаете, - лепечет она, утирая кончиком платка уголок покрасневшего века, - когда-то у меня было два глаза. А потом эти!! – она указывает пальцем в угол подозреваемого и его защитников, - приходят в город и честные люди слепнут, как ироды! Мне бояться нечего! – визжит она, всё ещё не глядя в сторону красного человека, - я всё скажу !! Всё!! Он – убийца! Потому что больше некому в этом городе убивать! И всё, что до этого будет, и всё, что после произойдёт, - её уже тащат, подхватив под обе руки к дверям, - тоже их, ИХ рук дело! Вы что, слепые, вы что, не видите?! – голос уже едва различим сквозь плотно прикрытые двойные двери зала суда, - у него копыта!!!

@темы: АД

---

к заявке =]

от Джека с любовью ХОХОХО

Т9-12. Альфа|Гамма. Детский лагерь. Альфийцы разрисовывают спящих гаммийцев зубной пастой. Драйзер просыпается.

Утренний гимн торопит ребят на зарядку. Что за чудесное утро! Солнце слегка припекает, но не обжигает кожи, ласковый ветерок освежает спешащих на зелёную площадку ребят. Отряд дельты как всегда приходит первым, как всегда получает балл за оперативность и ответственность. Потом и отряд беты выстраивается в шеренгу, чётко по линии, плечом к плечу.
Подтягиваются и ребята из отряда гаммы. Но что это с ними? Заспанные лица, юный Джек держится за лицо, Наполеон зевает, широко раскрывая рот, Бальзак еле плетётся, почёсывая затылок, Драйзер шагает рядом с друзьями, стараясь не выдать лёгкого раздражения. Джек отнимает от лица ладошку. Господи, да что это с ним? Вооооот такой синяк под глазом!! Мальчик машет рукой, грустно улыбаясь: в темноте споткнулся на каком-то мусоре (Роб! Валим отсюда!!) и вписался лицом в прикроватную тумбочку. Бедный мальчик, а друзья-то твои почему так выглядят? Вы, ребята, как будто и не спали всю ночь.
Не берите в голову, - Нап, зевая, растягивает слова, - всё нормально, - тоже машет рукой, - просто, мол, ночью всякая шушера мелкая (комары, небось) спать мешала. Но мы с этим разобрались, - юный Драйзер подаёт голос. Ой, ребята, не нравится мне ваш тон…
Отряд гаммы встал рядом с бетанцами. Осунувшиеся, несобранные. Придётся вычесть у них пару баллов: бессонная ночь (пусть даже так) – не повод опаздывать на разминку.
- Да подавись ими.
Ты что-то сказал, Бальзак?
Мальчик машет рукой. Нет, ничего, Вам показалось. Эх, ребята…
Но где же альфа? Все в сборе, самое время начать разминку, а этих, обыкновенно таких энергичных и весёлых, нет. Странно, странно. Ребята, кто-нибудь знает, что случилось? Дельта пожимает плечами, бета, оглядываясь, бурчит под нос, что они тоже не в курсе, Джек прыскает со смеху, а Бальзак, толкнув приятеля в бок, отвечает, что они альфу «не пасут». Ну что за выражения?! Следите за языком, молодой человек.
Джек снова смеётся, но тут же, охнув, прикасается кончиками пальцев к подбитому глазу.
- Вот чё всегда я, а? Нарываетесь вы, я достаётся мне.
Драйзер подавил смешок, Наполеон прыснул в кулак, но тоже быстро взял себя в руки (Блин, дружище, извини, но ты ж сам налетел…), Бальзак стоял, заложив ладони за спину, и изо всех сил старался не улыбаться. Ох, не нравится мне всё это, ребята. Что-то вы задумали.
Штирлиц, а ну быстренько сбегай до домика альфы и скажи этим соням, что семеро одного не ждут, и надо бы им поторопиться, если они не хотят лишиться баллов. Тем, кто так хорошо показал себя в научной эстафете и в спорте себя надо уметь проявить.
Штир так припустил, что только пятки сверкали, но когда вернулся, тяжело дыша и смахивая пот с чёрных, блестящих на солнце волос, доложил, что альфийцев в домике нет, и куда они подевались (мальчик развёл руками) ему не известно.
Так-так-так, ребята! А ну-ка, признавайтесь, что тут происходит? Территории лагеря так просто не покинуть, охраны у нас предостаточно, а забор, ух, сами видите, какой высокий. Даже таким пронырливым мальчишкам, как Гюго и Дон просто так не вбежать отсюда. Так что эти проказники всё ещё где-то на территории лагеря, и давайте все вместе, дружно, перед зарядкой их поище…
- Не надо ничё искать! – Наполеон засунул руки в кармашки шорт и, покачиваясь с пятки на носок и с носка обратно на пятку, отвёл в сторону глаза, - щас они сами придут.
Сами? Сейчас? Но что тогда происходит? Почему они задержались? Почему вы, ребята, не ответили мне сразу, что знаете, где спрятались эти сорванцы?!
- Да нигде они не спрятались, - Бальзак, как обычно, морщится от недовольства и нетерпения, - в ванной они. Заняты. Сейчас придут.
Джек снова засмеялся, но тут же опять приложил ладошку к набухающему синяку.
- Блин, хорош меня смешить, - простонал мальчик, стараясь сдержать улыбку.
Что-то они слишком развеселились. Ох, не нравится мне ваше поведение! Пришли позже всех (ну, не считая альфийцев, которые ещё у меня получат!), выглядите чёрте, прости Господи, как!, да ещё и позорите себя в глазах своих товарищей! Посмотрите на бету: стоят, глазом не моргнут, плечи расправлены, спины – по струнке. Лица свежие, бодрые, сразу видно: ребята ночью отдыхали (ах, Макс, подожди, мне больно), спали крепким здоровым сном (тихо, ты весь лагерь перебудишь. Потерпи немного, сейчас станет легче), а не шлялись непойми где, да непойми чем занимались! А ну, признавайтесь, где альфийцы?! Сейчас же все на поиски…
- Вон они! Вон! – вскричал Есенин и чуть не подпрыгнул на месте от возбуждения. Указывая впереди себя рукой, округляя небесно-голубые глаза, раскрывая в удивлении рот, мальчик вцепился в загорелое плечо стоящего рядом Жукова. Что же он там такого увидел? Что же могло его так уди…вить.

Гюго шёл впереди, засунув руки в карманы шорт. Роб шёл рядом, скривившись в недовольной гримасе, Дон следовал за ним, усмехаясь себе под нос, Дюма семенил следом, тихо о чём-то спрашивая друга. На лице всех четверых чем-то белым (уж не зубная ли паста это?!), поперёк лба было выведено отчётливо различавшееся даже на большом расстоянии слово из трёх (о господи) букв, которое приличные люди не то, что на лбу написать, шёпотом произнести не смеют.
Когда вожатый, прикладывая ладонь к губам, потребовал, чтобы ребята немедленно вернулись к корпусу и смыли себя это безобразие, Гюго, перехватив спокойный, ничего, казалось бы, не выражающий взгляд Драйзера, процедил сквозь зубы, что, мол, спасибо, им и так хорошо. Альфийцы, под хихиканье и шёпот остальных, заняли своё место в строю, стараясь игнорировать возражения вожатого, и только повторяя: «Никто это не делал, мы сами».
В итоге, после разминки вожатый лично отскрёб засохшую надпись со лба каждого мальчика, которые в тот день вынесли ценный урок: когда идёшь делать пакость гамме, постарайся, хотя бы, не разбудить Драйзера.

всем любви, дуалов и пиченюшек =3
гаммийцам моё отдельное мерси за перепост x))

@темы: "заявки"

---

о дуализации

Некоторые заметки о совместном проживании =]

1. Драйзер решает, когда я хочу есть
2. Драйзер решает, когда я НЕ хочу есть
3. Угрозы вытворить с Драйзером что-то в отместку, пока он будет спать, привели к тому, что проснулся я, привязанный к батарее...
подарочной ленточкой...
на два часа раньше Драйзера...
и два часа пытался до него доораться, чтобы меня развязали (эта зараза предусмотрительно свалила спать в другое место >_________<
4. Все мои психи и скандалы игнорируются. Если Драйзер сказал, что "всё хорошо", значит, всё хорошо. И никакие возражения (какими бы громкими они не были) не принимаются.
5.Драйзера лучше не злить (вся задница в отпечатках ладоней >_________<
6. Они, конечно, самые заботливые из агрессоров, но чтобы этой заботы добиться, надо объяснить, ЧТО у меня болит, ПОЧЕМУ оно болит и когда примерно оно болеть перестанет. В противном случае я могу хоть сутки стонать и прикидываться мёртвым, Драй этого просто не заметит о___О
7. Когда Драйзер прикидывается "няшкой", это страшно О___О

А вообще, терь я понимаю, какого лешего мы с ним дуалы =3
И откуда у них с Бальзаком активация: самые смешные шутка у Драйзера про то, как кому-то больно >________<

Всем любви, дуалов и пиченюшек.
Дописываю окончание мафии, скоро выложу)
Угадайте, кто повесился ^^

@темы: соционика

---

Внезапно

практика моего общения с драйзером

При общении с Драйзером меня постоянно преследует чувство, что я что-то натворила.
и сейчас меня запалят
и сейчас мне пиздец!!! >_______<
магия, короче
Всем конец света, посоны!

пиэс: чё за хуйня с картинками, мне кто-нибудь объяснит? оО

@темы: соционика

---

к заявке)

Пока делается (сукаэтобесконечныйпроцесс) сайт ^^

К заявке на socionicfics
Т16-22 Достоевский, самоубийство.

Все мы его дети.
И, уходя отсюда, мы просто возвращаемся домой…

Ветер ударил в лицо. Дост поднял воротник пальто и поёжился. Куда бы теперь? Домой нельзя. К Джеку нельзя. Никуда нельзя. Никуда теперь не хочется.
Волны бьются о бетонную набережную… в волны тоже нельзя.
Только час прошёл, а он уже отключил телефон… Без меня как-будто лучше. А мне же без него как? Надо уйти тихо и без лишней грязи. Хотя бы уйти спокойно. Только вот без грязи не получится.
Да и по-тихому не смогу…

Юноша поднялся с лавочки и, втянув голову в шею, прошёл несколько шагов в сторону дороги. Остановился, огляделся, будто прикидывая, куда направиться теперь. Никуда не хотелось. Хотелось в тёплую квартиру, на свой диван. В комнату, где всегда горячо пахнет кофе, где жёлто и солнечно от света тусклой лампы, где мягкие тени оседают по углам, где Он гремит на кухне посудой, а потом выходит в комнату с тарелкой дымящегося картофеля и, щёлкнув пультом, усаживается рядом.
«Сегодня они точно объявят о помолвке, - запускает в рот вилку с хрустящей капустой, - уже неделю собираются, - всё о своём сериале, - а Патриция потом признается в покушении, - единственное, что позволяет себе после долгого рабочего дня. Маленькая слабость, о которой знаю только я. Крошечный изъян обёрнутого в строгий костюм идеала. Пахнет сладким луком и солёным огурцом. Жар от тарелки, жар от его лица. Жар от стен нашей комнаты, под пледом жарко, под его ладонью жарко. Я счастлив. Я всегда под защитой.
Я всегда в зоне твоего внимания.
Я всегда буду рядом с тобой.

Молодой человек похлопал себя по карманам, вынул пачку сигарет, прикурил, загораживая огонёк зажигалки от ветра. Людей на улице почти нет: солнце скрылось и все спрятались по домом. Правильно, - кивает одобрительно Дост, - правильно, - улыбается по привычке, - так и надо: когда серым по небу волочёт, надо укрыться за толстыми стенами, надо включать лампы, надо создавать уют. Надо быть с любимыми, надо срочно искать любимых.
Надо забирать кошек с улицы, надо навещать знакомых и принимать гостей.
Юноша оборачивается к брызгающей на тротуар набережной.
Главное – не оставаться одному.
Когда тучи наседают так низко над землей, легко поверить, что ты безнадёжно одинок.

- Ты не поверишь, кто заявился сегодня в мой офис, - он прячет глаза, а это верный признак. Я уже всё заранее знаю, но ни за что не дам ему почувствовать себя неловко. Как обычно поступают в таких ситуациях? Уходят со сцены, предоставляя действиям разворачиваться своим ходом?
Полагаю, что да.
Полагаю, я всё сделал верно.
- Ты не поверишь, кто явился ко мне, - и потом рассказ о том, другом, который, как обычно «шумно распахивает дверь, врывается в кабинет, скидывает пальто, путается в шарфе».
- Какой забавный, - улыбаюсь я, в воображении уже смыкая пальцы вокруг тонкой длинной шеи этого весельчака.
- Я пригласил его на ужин, - вдруг выдёргивает меня из задумчивости, - сегодня, - меня что-то полоснуло по виску, - в восемь, - обдало холодом, - я всё, - сжало у сердца, - приготовлю, - натянуло фальшивую улыбку на побледневшее лицо, - сам, - опрокинуло на землю и раскололо.
С той самой минуты я знал, что мой мир треснул и теперь медленно рушится кирпич за кирпичом…
Достоевский глубоко затянулся, огляделся вокруг, заметил через два дома вывеску недавно открывшегося кафе и почему-то поспешил туда.
Нестерпимо захотелось выпить, отогреться. Почему-то умирать озябшим и злым не хотелось. Ему надо шагнуть в эту воду с ясной головой и благодарным сердцем. Просто так топиться каждый может, ты попробуй утонуть сознательно…
Ветер всё яростней и глуше, небо всё ниже и темнее. Нет людей на улице. Во всём городе ни одного человека. Замирают манекены перед экранами телевизоров и мониторами ноутбуков. Дост жмурится, отгоняя больные мысли. Запахивает пальто и несётся по улице вдоль домов.
Он сможет. Он шагнёт.

- Мы знакомы, - Гексли коротко кланяется Достоевскому и, словно тут же потеряв к нему интерес, снова оборачивается к Штиру, - я ему сразу так и сказал: «Послушай-ка, Джек, твоими гениальными идеями уже никого не удивишь…»
И дальше что-то про сконфуженного Джека – Дост уже не хотел слушать: Лондон всегда был желанным гостем в их доме.
Молча принимает пальто, молча вешает на крючок, не поднимая лица проходит на кухню. К сегодняшнему ужину Штир всё приготовил сам, а потому юноша просто не знал, чем себя занять, пока эти двое общаются в гостиной. Протереть бокалы. Начистить приборы. Беглый взгляд на разложенные вилки и ножи: Штирлиц уже сделал и это.
Как всегда безукоризненная работа.
Как всегда всё учтено до мелочей.
Мне очень повезло с тобой… Интересно, ты тоже так считаешь?

Ближе к ночи: а он всё сидит. Откуда столько энергии? Джеку этот парень никогда не нравился, Досту тоже. Но он нравится Штирлицу, поэтому юноша будет улыбаться приветливо и отвечать вежливо.
Раз уж так… я потерплю.
Ладони на колени, глаза в пол. Впервые в жизни по-настоящему хочется ударить человека.
Хочется закричать и стукнуть кулаком по столу.
Хочется вытащить его за волосы, бросить за дверь, сказать (оборачиваясь, горячо выдыхая в лицо) Штиру, что «Разве ты не видишь, что это за субъект?!!», прокричать (надрывно и от глаз – злые лучи морщин), что «Это же пустышка!».
Хочется, чтобы весь мир знал этого человека, хочется, чтобы весь мир вот так же его всякий раз прогонял за дверь.
Но Штиру нравится…
И поэтому ОН сидит.
И поэтому я молчу.
И поэтому хочется встать из-за стола и, ничего не объясняя, покинуть комнату.
Зачем этот человек здесь? Ведь ты видишь, ведь знаешь, что мне почти нестерпимо его присутствие, но (зачем-то!) продолжаешь строить мину, продолжаешь мучить меня, продолжаешь терпеть Его, а ведь раньше никогда люди, которым я был неприятен, не переступали порог этого дома.
И вот Он сидит, стреляет глазами в мою сторону, при этом делая вид, что не замечает вовсе, а ты это Позволяешь, а ты этого Стараешься не замечать, а ты тоже словно не видишь меня. И вот я тенью за столом перед вами, и две пары глаз мимо меня куда – то в стену.
Иногда физически невыносимо просто присутствовать где-то.
Я всегда понимал тебя без слов.
Я всегда чувствовал малейшее желание.
Я всегда делом опережал мысль.
И вот теперь я спешу уйти. Потому что это случилось. Потому что я как-будто ждал этого.
Потому что одним недобрым осенним вечером этот человек переступил порог нашего дома. Потому что однажды он останется здесь навсегда…

Водка ошпаривает горло. Бессмысленно сейчас пить, всё равно не получится заглушить ударяющего по вискам отчаяния и этих мерзких, предательских мыслей, прогоняющих с набережной домой.
«А вдруг он ждёт?»
Не ждёт.
«А вдруг ищет?»
Не ищет.
Достоевский опрокинул ещё стопку.
Он не обманывался на счёт Штирлица: разумеется, тот заметил отсутствие Доста, но не придал этому никакого значения. «Взрослые люди» умеют отвечать за свои поступки.
«Взрослые люди» умеют принимать сознательные решения.
«Взрослые люди» не будут делать ничего, что могло бы причинить дискомфорт другим.
Устраивать истерик.
Или бросаться с моста.
«Взрослые люди» знают, когда надо уйти и когда надо промолчать.
Штирлиц считает, что Достоевский – «Взрослый человек» (Мы с Вами взрослые люди, так что оставим это…). Штирлиц считает, что Достоевский достаточно самостоятелен, чтобы начать новую жизнь («Иногда понимаешь, что ты зашёл в тупик и надо что-то менять в своей жизни»). Штирлиц уверен, что Дост сам знает, как лучше поступить.
Штирлиц уверен, что Досту можно доверить его самого. (Я полагаюсь на тебя и твой здравый смысл)
Не оставляй меня с самим собой…
Лица вокруг и все выжидательно наблюдают.
Они всё знают и они ждут?
Я тоже жду (рюмку в горло). Жду, когда мне хватит решимости перестать перемалывать в голове воспоминания и двинуться к мосту.
Во мне живы все самые светлые воспоминания. Во мне жива любовь и преданность. Во мне кипит и плещет, во мне горит и бьётся. Во мне нет пустоты: на бледном лице спокойствие, но жар колотит у груди, в голове – ясно и чисто.
Во мне нет зла, негодования, обиды. Во мне по-прежнему всё понятно и просто. Во мне ничего не изменилось. Во мне ничего не погибло.
Внутри я всё тот же. Проблема заключается в том, что тот, снаружи, мешает мне спасти себя.
Я ощущаю его присутствие, я почти вижу его: сидит напротив за столом, согнувшись над рюмкой. В моём пальто и перчатках. В моём шарфе, с моей улыбкой на лице, с моим лицом на моей голове, с моей головой, насаженной на моё тело.
Внутри – всё тот же узнаваемый Я. Но вот второй поднимает тяжёлый взгляд, и я понимаю, что не избавиться уже от этого зловещего соседства.
Синхронно опрокидываем водку, синхронно опускаем рюмки на стол. Синхронно закуриваем и выдыхаем дым. Вы, живые, помните: это я шагнул с парапета вниз, но не я принял рокового решения.
Я бы никогда не осмелился доставить Ему столько проблем…

- Ты уверен, что всё нормально?
Дост только кивает коротко в ответ и это служит вполне красноречивым доказательством того, что всё совсем не нормально и молодой человек находится в весьма подавленном состоянии.
В любое другое время Штирлиц непременно дознался бы до причин подобного самочувствия, но теперь он вполне удовлетворён ответом.
- Вот и славно, - произносит негромко, - Гек оставил галстук. Тебе на глаза не попадался?
вцепиться в горло пальцами
- Нет, - Достоевский пожимает плечами, - но если наткнусь случайно, отложу в прихожей.
- Да, поищи, пожалуйста, - и торопливо шагает в ванную, включает воду, ополаскивает лицо.
поищи…
Дост неслышно проходит до двери, застывает в проёме.
поискать?
Если через секунду Штир не обернётся, не спросит, характерно кивнув и улыбнувшись, что стряслось, то юноша тут же отправится на поиски галстука. А потом им же Гексли и задушит.
- Посторонись, - мужчина неловко усмехнулся, обходя Доста стороной, стараясь не коснуться его плечом, прижавшись к противоположной стене.
- Посторонись.
Насвистывая что-то под нос, Штирлиц прошёлся по комнате, остановился у большого зеркала, оглядел себя, одобрительно кивнул своему отражению, снова бросил поспешный, рассеянный взгляд на медленно выплывающего из тёмного коридора Достоевского.
поищешь галстук-то?
А потом на нём повесишься, - Достоевский невесело усмехнулся мрачным мыслям.
Я буду по тебе скучать…

Ветер ревёт и хнычет за окнами. А этот, второй, снова медленно глаза на меня поднимает. Опрокидывает спирт в горло, жмурится и кряхтит, просит сипло закурить у соседнего столика, затягивается, выдыхает, припадая носом к рукаву моего пальто.
Если я сейчас покину это место, он отправится следом за мной, уцепится за полы пальто, опустит ладони на плечи, нахмурившись, высверлит взглядом дыру в спине и сквозь неё меня повернёт к мосту.
Если я сейчас попробую улизнуть, он настигнет меня по запаху, бросится в погоню и догонит непременно: прыгну в воду я сегодня или позже – лишь вопрос времени. Мне самому совсем не хочется вот так ни за что погибать, мне самому лишь бы только Его ещё раз увидеть, сказать, что теперь можно прощаться, признаться, что я больше не держу зла, пообещать, что со мной всё будет хорошо… Мне бы только с Ним переговорить в последний раз и можно дальше жить, и можно пробовать снова доверять и доверяться. И можно даже постараться забыть, что есть, мол, Такой человек на земле, что я, видите ли, ему не нужен. Что было не́когда счастье, да, видать, кончилось.
Мне самому ничуть не хочется умирать.
Но этот, Второй, уже принял решение: он сильнее меня, а потому, волей-неволей, приходится подчиниться.
Мы вместе поднимаемся, вместе, покачиваясь, направляемся к выходу, синхронно скалимся на чей-то ядовитый комментарий, запахиваем пальто и ступаем из тепла и света в ветер и сизый туман.
Мы проходим, не поднимая головы, до набережной. Чеканим синхронно шаги, вжав голову в шею.
Прищурившись, стараемся различить фонари на мосту.
- Ты видишь? – выдыхаю я.
- Ты видишь? – цедит он сквозь зубы, закуривая.
Я знаю, что обещал Штиру не прикасаться к табаку. Но сейчас Второй просовывает себя в мои руки, натягивает на себя мои ноги, отрывает голову от моей шеи и на себя нахлобучивает.
Теперь нет никакого меня (ах, зачем ты только позволил мне нести какую-то там ответственность?...), есть он и я внутри него: как куколка на ниточках болтаюсь безвольно, устало и почти равнодушно (зачем позволил «принимать решения»?!!).
Во мне не больше сознательности, чем в камне на дне реки. По-крайней мере кончим мы одинаково.

Ни на шаг не отставая
Он идёт за мной…

- Где его нашли? – морщась на ветру, Штирлиц подошёл к ограждению, - здесь? – указал ладонью в чёрной лаковой перчатке впереди себя.
- Здесь, - кивает следователь, - тебя уже допросили?
Штир кивнул головой.
- Подозрения сняты, - ответил он, - это самоубийство.
Драйзер поднялся с корточек и заглянул приятелю в глаза.
- Ты так говоришь, как-будто вы не прожили несколько лет под одной крышей.
Штирлиц жмурится от очередного порыва ветра.
- Он мёртв, Драй. Сейчас есть смысл рассуждать об этом?
Дома у прикроватной тумбочке лежит аккуратно сложенный пёстрый галстук, забытый Гексли накануне.

В мире не так много вещей, за которые хочется бороться.
За любовь – хочется.
За правду – хочется.
За справедливость – хочется.
За себя – не хочется.
Многие закачают головой: это самоубийство, а потому грех.
А я вам так скажу напоследок: это всего лишь жизнь, и таких, как эта, уже тысячи были и тысячи будут, и раз одна не сложилась, так чего же теперь тянуть и терпеть в ожидании следующей?
Мне, знаете ли, как-то проще подогнать, чем покорно страдать в томительном ожидании.
Всего ценного, что у меня было, я могу забрать с собой: тёплые воспоминания, пустая, но, всё же, яркая надежда на ответное чувство, некоторая, почти твёрдая, уверенность в будущем, надёжность, сила, поддержка рядом.
Я получился жалким человеком – я не обманываюсь на свой счёт, мне легко это признать.
Я получился человеком слабым (ледяные брызги внезапно орошают лицо).
Я жил, рос, набирался опыта, но до настоящего человека так где-то и не дотянул. Раз явился мой Второй, значит, целым у меня стать так и не получилось.

А раз нет целостности, значит и никакого Человека тоже нет…
Когда Штирлиц был рядом, то не имело значения, целый я, дробный, половинчатый. Он вливался в меня, мы наполняли сосуд, и даже если не являлись людьми по отдельности, вместе были человеком в полном смысле этого слова.
Сейчас Его рядом нет: медленно отрываясь, он отступает в сторону, шагает вперёд и вливается в другого, постороннего и слишком шумного.
После расставания с ним меня стало ещё меньше, чем было до встречи.
После расставания уже как-то и не хочется куда-то там ширится и зачем-то там вырастать.
Вы, живые, живите!
А нам, людям-по-кусочкам, дайте просто уйти спокойно.
И не упрашивайте.
И не цепляйтесь.
И не уговаривайте…
Не уступлю…

Маленький шаг с моста.
Эх…

---

всё в одну кучу xDD

или "У меня катастрофически не хватает ни на чё времени!!!" (тьфу-тьфу-тьфу, шоб не сглазить)

Итак, для начала немного о приключениях Штира:

ШТИР!!!

ДЕНЬ 2
«Около двух ночи. Проснулся в холодном поту, вцепившись ногтями в простынь.
Заметка себе: по окончании дела уничтожить эти записи.
Снился сон. Кошмар. Со мной такое редко бывает, но если уж случается, забыть увиденное получается редко. Я в комнате, на чьих-то похоронах. Рядом со мной человек (я не оборачиваюсь к нему, не вижу его лица, но отчего-то уверен, что мы знакомы), он наклоняется к самому моему уху и шепчет, чтобы я не оборачивался на дверь. «Смотри в пол!» - добавляет тихо, снова откидывается на своём стуле и замолкает. Замолкают и все присутствующие. Я не понимаю, что происходит, но послушно опускаю глаза. Спустя минуту – стук каблуков по паркету, настолько тихий, что может показаться, что шаги доносятся из другой комнаты. Затем – гаснут свечи (я не вижу их, но понимаю, что погас огонь по внезапно сгустившимся сумеркам), опрокидывается лампада с маслом (глухой удар и едкий запах следом), что-то происходит у самого гроба, но, несмотря на возрастающий интерес, я не поднимаю глаз, что совсем, кстати, на меня не похоже. Одной из черт моего характера, является неуёмное любопытство. Не знаю, хорошая это черта или нет, но во сне (я был полностью уверен в этом), это стоило бы мне жизни. Как и было велено, я опустил голову и разглядывал ровные дощечки паркета, но спустя продолжительную тишину и затянувшееся молчание, подумал, что «опасность» (в чём бы они ни заключалась) миновала, а потому позволил себе скосить глаза влево, туда, где за лёгкими кружевными занавесками матово блестела в окне ночь. Вот тут-то и произошло то, отчего я проснулся с бешено колотящимся сердцем: с улицы, через стекло, за мной наблюдали для круглых уголька красных глаз. Моргнув раз, они снова пристально уставились на моё бледнеющее лицо (что тоже, кстати говоря, мне не свойственно). Я вскрикиваю и сажусь на кровати.
Не знаю, чем вызваны подобные сновидения, я предпочитаю думать, что всему виной смена климата, а то, что происходит в городе никак не связано с моими путаными фантазиями.
Отправляюсь спать.
Заметка себе: Робеспьер приезжает через два дня. Чёрт бы его побрал.
Конец записи. Штирлиц»

**
Неужели я больше никогда тебя не увижу? К чему тогда всё это было? Имеет смысл что-то продолжать? Вой сирен за стенами дома, а мне хочется уползти подальше, скрыться в темноте, чтобы меня не вытащили спасли к свету. Ты теперь часть совершенно другого мира, ты шагнул в огни и утонул во тьме. Что мне теперь без тебя? Я теряю кровь, но мне не жалко крови. Рваная рана на лице, но мне и лица не жалко.
Мне жалко, Господи, как ЖАЛКО!! что в этом мире, у всех этих людей больше нет тебя. Ты остался там, где, по твоему мнению, больше справедливости и правды. Я не пойму тебя, мне туда не попасть. Из жалости ты не сможешь попросить их взять меня с собой.
Ты считаешь себя недостойным этого света. А я считаю, что ты только достоин и был… Люди без тебя… надеюсь, они никогда не поймут, что потеряли. Этого не вынести…

ту би континиуэд (блядь, язык сломаешь!!)

А глядя на этих тёток дам, хочется просто идти туда же, где и они: с вытянутыми впереди себя руками и высунутым языком, закинутым на плечо.
Ну это ж потрясно!
А ну оторвала жопу от стула, ленивая корова! Теперь твоё утро будет начинаться не с кофе, сигареты (и конфэты), а с зарядки!!! (ага, щаззззз)

---

*3*

и за то, что я, как мудак, последнюю неделю напеваю про то, что я гей и ухожу к КМС по боксу скажем Вале Стрыкало.
Спасибо, Валя! Чтоб тебе икалось!

А ащпе я теперь фанат *_________*


Listen or download Валентин Стрыкало Рустем for free on Prostopleer

Listen or download Валентин Стрыкало Все Решено for free on Prostopleer

Listen or download Песня Для Девочек for free on Prostopleer

Listen or download Стрыкало Валентин Гори for free on Prostopleer

а так, если бы не лицо, то хрен бы я стала это вообще слушать x)

Собственно, само лицо

---

всем новым ПЧ...

ВЕЛКАМ!! :3

на понравившуюся писанину кидаем арт, музычку и прочее, что в голову придёт: это днев совместного радостного творчества *аплодисменты*

и в честь пополнения и хорошего настроения: единственный пока ещё радующий меня мем)

САВА

и на сладкое ^____________^

---

x)))

Найдена самка Джуда Лоу :3

---

не удержался! x))

---

Приключения следователя Штирлица :3

ТИМы в мире мёртвых мальчиков, коварных растлителей малолетних и неуловимых преступников))
Итак, начало:

ЧАСТЬ 1

**
Вот оно, как в мире происходит: ты веришь, ты ждёшь, ты почти знаешь, что всё будет хорошо. И что получается в итоге: на холодном полу, зажимая разорванный рот ладонью, выгибаясь дугой, стараясь не захлебнуться кровью.
Вот оно как бывает: летишь, забывая обо всём, спасти человека, единственного, кто достоин любой помощи, любой жертвы, а этот человек потом… тебя…
Что же ты наделал? Всегда правый и честный оставляешь меня одного. Куда мне теперь, к каким людям идти за помощью, где потом искать похожих на тебя? Или думаешь, что после всего случившегося я смогу жить по-прежнему?
Уже почти не больно, но всё ещё страшно сделать малейшее движение: трещит лицо, рвутся ткани, какой я оказался хрупкий. Но это не жестокость, ты спас меня, в какой-то мере: не позволил идти за собой, шагнул, протягивая руки, и пропал. Я жалею, что пришлось остаться.
Я буду жить: на память о тебе теперь только рваный шрам от уха до уха, заплёванный кровью пол и изодранное криком горло. Я, пожалуй, побуду здесь. Мне больше не хочется шевелиться, мне больше не страшно находиться в темноте. Где-то в ней теперь обитаешь и ты.
Тени по углам рассыпаны, вздыхает мерно - протяжно сумрак, слышу, ваши шаги по потолку и стенам. Вылетаете из окошка, о землю бьётесь, поднимая фонтан пыли, перед людьми вырастая исполинскими громадами.
Ослепительное пятно мёртвого белого холодного света – ты.

Скуля от боли, не отнимая красной ладони от лица, Штирлиц поднимает глаза к потолку, туда, где сквозь узкое окошко бойницы проскальзывают в комнату первые рассветные лучи.

Дост…

ДЕНЬ 1
«Я заехал уже после полудня. Роб сказал, что лично приедет проверить, как у меня продвигается работа, но мне кажется, что ему просто хочется вырваться из офиса на недельку-другую, а заодно и нервы мне потрепать. Хочется надеяться, что я управлюсь со всем раньше, чем он соберёт чемоданы.
От Жукова толку никакого: этот верзила недвусмысленно дал понять, что в городе не рады следователю из столицы, но «раз уж придётся» со мной сотрудничать, он готов оказать «любую посильную помощь».
Получив от его заместителя все имеющиеся по этому делу бумаги, я хотел было отправиться в отведённый мне кабинет, но Жуков радостно объявляет, что они, «увы», не успели подготовить мне помещение для работы.
- Разберёмся с этим в самое ближайшее время, - заверил меня и растянулся в довольной улыбке.
Здесь я уже не мог сдержать недовольства: единственное, что не переношу категорически – это халатность в работе!
В общем, говоря коротко, отношения с начальником полиции этого городка у меня не сложились: мне не понравилась его манера вести дела, он не оценил, когда я высказал ему это в лицо в чуть менее мягкой форме, чем изложено здесь. В итоге я вынужден работать в номере гостиницы, где и остановился: снять квартиру мне никто не удосужился.
В целом город неплохой: не настолько крохотный, каким казался по приезду, но со столицей и сравнивать нечего: тишина, покой… и три трупа за одну неделю.
Конец записи. Штирлиц»

«Открывается неслышно дверь, цок…цок… Ещё пара шагов. А мы сидим, уткнув подбородки в грудь, и делаем вид, что не слышим, как в немом крике надрывается из гроба покойник.
Мы называем ЭТО Джек.
ЭТО называет нас должниками.
Уцепится за челюсть, пальцами в провалы глаз, за волосы, за тугой узелок галстука и потащит по цепкому полу до двери. Мы сидим, закрыв глаза. Бледное тело неподвижно в тёмном провале гроба; душа исходит визгом на полу, царапает ногтями паркет, вгрызается зубами, просит остановиться, помочь, просит помиловать, просит отсрочки.
Тот, кого мы называем Джек, и ухом не ведёт. Липкая тень, сдувающая огонь с церковных свечей, лакающая масло из лампад, посмеивающаяся за окошком, цокающая подкованными копытцами по комнатам, ищущая своего должника. Вот и ты приятель. В гробу от меня спрятаться решил?
Мы не отпеваем своих мертвецов. Мы не заносим в церковь гроба: тот, кого Джек навестит после смерти рассыпается, стоит только святому распятью коснуться его синего лба.
Мы не приглашаем священника в дом: за должником придут, и придут очень скоро, его душа в раю больше не нужна, не тревожьте себя понапрасну, святой отец.
Бьёт в настенный часах, выбивает полночь. Скоро услышим мерное протяжное гудение высоковольтных проводов: это Джек просыпается на работу. Широко распахнув глаза, уставится в окно к покойнику: Кажется, мне к вам, и спустя минуту защёлкают копыта по паркету, подметая хвостом пол, заглянет в скорбно опущенные лица: Вы не видели моего друга? Он думал меня провести и скрыться в одной из могил. О, а вот, кажется, и он. Просыпайся ПРОСЫПАЙСЯ!!!!!, дружище, пришёл твой кредитор. А потом мы услышим тихий-тихий, едва уловимый скрежет и через минуту всё затихнет.
Всё так же лежит неподвижно тело в обитом бархатом гробу, но уже нет в его лице той тихой умиротворённости, присущей каждому покойнику. Ссохлись губы, ввалились щёки и глаза. Душа несчастного сейчас царапает землю у ворот, пытаясь вырваться из цепких когтей Джека.
Мы не хотели давать ЭТОМУ имени, но как-то само повелось…
»

от автора:

тык)

и, разумеется, всегда раз музычке-картинюшкам в тему ^____________^

от автора 2:

тыктык

первая музычка от Hector Blindman.


Listen or download Флер Пустота for free on Prostopleer
ищё! ищё!!

@темы: Штир и Ко

---

Нап пишет объяснительную

потому что это ЧИСТО ПО-АРЛИЧЕВСКИ! :3

из серии: "Этим дэбилам Лучше объяснить медленно, два раза и на пальцах"

---

хы %)

Жуков и Есенин)

фром НиНо %)))

---

запара, господа... Т________Т

но МАФИЮ никто не отменял
(хоть отрывок и получился маленький и не слышком насыщенный событиями >_____________<

вообщем... немного соплей для развития сюжета :3

ДОН/ДЮМА (и Роб :3)

- Кажется, он на месте, - Роб опустил трубку на рычаг, - Есенин пропал, Бета выдвинула обвинение Гамме, всё идёт по плану.
Дон, оторвал взгляд от монитора и крутанулся на стуле.
- А где Дюма? – нахмурился он. В одной руке молодой человек держал пластиковую ванночку с вермишелью быстрого приготовления, в другой – крошечную вилку, продающуюся в комплекте с готовым обедом.
Робеспьер вздохнул и покачал головой.
- Я же тебе уже сто раз говорил, направлен в командировку. Вернётся через две недели. Ты постоянно спрашиваешь одно и то же!
- Да? – искренне удивился Дон, - не замечал, - пожал плечами, накручивая на вилку кудрявую лапшу, - поскорее бы возвращался…надоело это дерьмо жрать уже. Фак фо груфно беф нефо, - продолжает рассуждать, запустив вилку в рот.
- Что? – Робеспьер поморщился, - прожуй сначала.
- Я говорю, - Дон откладывает лапшу в сторону и откидывается на своём стуле, - грустно без него. В перерывах вообще ничем себя занять не могу.
Юноша не жаловался, Роб это знал. Просто констатировал факты, уставившись мечтательно в потолок, вспоминая, как они «развлекались в перерывах» с Дюма. Что ему сказать через две недели, когда он вспомнит, что срок возвращения друга подошёл? Робеспьер скосил глаза на Дона. Нет, этот не вспомнит. Этими «уже скоро» можно кормить его постоянно: парень весь в работе, и не заметит, что что-то не так. Разумеется, однажды правда выйдет на поверхность, но тогда вина падёт на плечи Гаммы, следователь будет не при чём: он просто не хотел травмировать своего коллегу ужасной новости о кончине его ближайшего друга. И то, что именно следователь послал Дюма на верную смерть, знать не обязательно.
- Я тут вспомнил, - Дон внезапно подал голос, - он готовил недавно пасту, сказал, что она будет в холодильнике лежать, в контейнере. Надо бы разогреть, а? А ещё он, кажется, что-то говорил о сюрпризе, который дома меня ждёт. Сколько я уже в офисе торчу? Надо бы заглянуть домой, проверить. Ключи он, кстати, перед отъездом не оставил? А то ведь у нас один комплект.
Роб поперхнулся, но быстро постарался взять себя в руки.
- Нет, - ответил он, прочистив горло, - наверное, забыл.
Дон отрицательно покачал головой:
- Дюма никогда ничего не забывает, - и тут же снова отвернулся к монитору, забарабанил пальцами по клавиатуре, сгорбился на стуле. Всё, на ближайшие часов пять расспросы прекратятся.
Робеспьер поднялся с места, оправляя полы длинного плаща. Самое время проведать, дошёл ли Есенин до места.
По расчётам следователя тот должен был покинуть резиденцию около трёх ночи. Если его ребята сработали слажено, то теперь парень отдыхает в тихом, укромном месте. Глупый маленький Есь: попадётся в ловушку, даже если рядом с ней табличку поставить с предупреждением. Однако сейчас наивность (недальновидность, самоуверенность?) Есенина была только на руку: у Беты и вопросов не возникнет, куда делся один из самых ценных сотрудников, Гамма уже однажды взяла его в заложники, не поскупилась она и на угрозы о возможности второго похищения. Теперь дело за малым: не дать встрять Дельте. Когда Гамма будет разбита (более подходящего момента, чем сейчас, лучше и не ждать), а силы Беты подорваны, выступит на арену Дельта, подминая под себя единственного противника. Робеспьер усмехнулся. Справиться с Дельтой – проще простого. Это хоть и сильный клан, но борьба подорвёт и их. Уничтожив три самых мощных мафиозных группировки города, разобраться с мелкими сошками не составит никакого труда. Подмять, подчинить, установить раз и навсегда свой порядок! Единственно приемлемый, исключающий малейшую возможность постороннего вмешательства!
На пороге следователь в последний раз обернулся на строчащего за монитором Дона. Скоро, очень скоро и он вступит в игру: против убившей Дюма Гаммы, против клана, костью вставшего следователю поперёк горла. Против тех, на уничтожение которых Роб готов был жизнь положить.
Щёлкнув замком, Робеспьер покинул участок. Дон перестал барабанить по клавиатуре, свернул окна, гладя на фотографию друга на своём рабочем столе.
«Он никогда ничего не забывает, - стрельнуло в голове и снова тут же погасло, - он никогда не оставляет меня без обеда, - быстрый недовольный взгляд на банку с пластиковыми макаронами, - Дюма не смог бы уехать, не предупредив меня… - это настораживало, это даже злило немного, но раз Роб говорит, что всё под контролем, раз утверждает, что дела Дюма были срочные и безотлагательные, то значит, так оно есть, - хоть бы только с ним ничего не случилось, - снова вспыхнуло в сознании, но почему-то не испугало». Дон откинулся на спинку стула, снова уставился в потолок. Пока Дюма не уехал, Дон и не подозревал, насколько тихо и грустно без этого спокойного и почти незаметного человека.
Скоро вернётся, - проговорил мысленно, - скоро, - повторяет сам себе, но отчего-то не верит ни слову.
Что-то случилось? – снова странная мысль, и следом рассудительное возражение голосом Робеспьера, - всё в порядке.
Дон опускает взгляд, рассматривает фотографию улыбающегося юноши с мягкими чертами лица, выведенную фоновым рисунком рабочего стола.
Возвращайся домой…

энд сэнькс severne ^________^

@темы: Мафия

---

привет от Джонни

Бьёт о землю колокольчик и катится, подпрыгивая на корягах и торчащих из паркета корешках. Ударяясь о выступ у края сцены, откатывается обратно и, прозвенев в последний раз, затихает на месте.

* * *
Я всё сказал.
Я видел свет и к свету шёл, а что там говорят вокруг – тихий шелест, да и только.
Я всё сказал. Я видел страх. В человеческих глазах: за собственную жизнь, за завтрашний день. За то, что прошло и чему никогда не суждено исполниться.
Я видел сомнение и беспокойство.
Я видел падающих с высоты и карабкающихся наверх.
Я видел взгляд, полный сизой пустоты и видел большие чёрные глаза, наполненные помноженной надвое болью.
Я видел любовь и видел её везде. Всюду, где светит солнце и идёт кругом по небу луна, везде, где, падая, разбиваются о камни звёзды, где птицы, налетая на скалы, пронзают их насквозь, где гибнущие под ногами цветы через секунду распускаются вновь.
Я видел бога: без сострадания, жалости, притязаний.
Я видел бога и он со мной говорил. Знаете, а он ведь и правда не в курсе, чем мы тут все занимаемся в его отсутствие.

@темы: Джонни

---

вот оно что, Михалыч...

---

в честь новых ПЧ (велкамвелкам!)...

МАФИЯ нэкст

Габен/Гексли, собственно :3

ТАДААААМ!!

- Подними его. Давай, опускай. Осторожней, чтобы не проснулся.
Но осторожно не получилось: тощего бледного юношу буквально уронили на диван, но он, вопреки опасениям, не пришёл в себя.
- Чем это он опять? – мужчина обтёр ладони о брюки и, выпрямляясь, обернулся к Габену.
- Не знаю, - буркнул тот, - и знать не хочу… - добавил вполголоса, - спасибо, что помог, - протягивает руку сотруднику охраны, пожимает несильно.
- Да какие вопросы, - мужчина неуверенно двигается к выходу, - он, случайно, не того? – кивает в сторону не шевелящегося на диване Гексли.
- Не того, - отзывается Габен, не поднимая от пола головы.
Как только за охранником захлопнулась дверь, Габ присел на краешек дивана и проверил у спящего пульс. Слабый, едва прощупывающийся. Но пока ещё есть, пока ещё это хилое, на глазах тающее тело, пытается бороться с ядом, отторгнуть наркотик, восстановиться, пока не поздно, пока ещё не повреждены безвозвратно нервная система, внутренние органы, мозг.. Как – то раз у Гексли отказала рука, он тогда здорово перепугался, но очередная доза прогнала страх, успокоила и заставила заснуть. Позже всё снова вернулось в норму, забылся инцидент, мысли об исправлении рассеялись вместе с пугающими воспоминаниями. Габен вздохнул, закатал рукав цветастой рубашки на руке Гексли и вынул из внутреннего кармана пиджака небольшую продолговатую коробочку. С этой вещичкой он никогда не расставался: бывало, он только в аэропорту обнаруживал, что забыл в офисе паспорт, однажды он не забрал багаж из поезда, как-то по невнимательности, зазевавшись, забрал из школы чужого ребёнка вместо собственного племянника. Откровенно говоря, Габен частенько что-то забывал: но эта коробочка, обитая терпко пахнущей кожей, была всегда при нём.
Щёлкнув крошечным замочком (Габ, господи, я ничего не вижу… Ахах… я в такое дерьмо… Габ.. ), мужчина достал из углубления стеклянный шприц, серебристую иглу и крошечную капсулу с мутной жидкостью. Ловким, привычным движением, он наполнил шприц её содержимым (иногда мне бывает так страшно. Габ, что ты делаешь? Ты это для меня? Я клянусь, я почти завязал. Габ… мне бывает так страшно. Я уже так давно не видел дневного света. Ай! Ты меня уколол!), щёлкнул пальцами по стеклу, выпустил лишний воздух и осторожным, но ловким, привычным движением загнал иглу под кожу юноши. Не открывая глаз тот поморщился, застонал тихонечко, пытался изогнуться дугой, но, почувствовав боль, рухнул на диван и заскулил что-то нечленораздельное.
Габен впрыскивает наркотик под прозрачную кожу Гексли.
Спи.

Спустя несколько часов ты проснёшься, но уже снова будет темно (Я так давно не видел солнечного света). Откроешь водянистые, белёсые глаза, протрёшь трясущимися кулаками, виновато улыбнёшься мне с дивана: - Привет.
Виновато пожмёшь плечами, отвернёшься виновато, виновато опустишь ноги на пол, виновато начнёшь наощупь искать оставленные ботинки.
Ничего не помнишь. Ничего не вспомнишь.
Всё, что ты должен знать: ты снова нажрался в клубе. Ты снова пропал до утра. Ты снова спутался с плохой компанией. Ты снова заставил беспокоиться за тебя. Ты снова виноват ВИНОВАТ (Мне так стыдно Габ. Хихи.. ты не представляешь, это правда классные ребята. Чёрт, мы так здорово провели время, по всему городу гоняли! Они, кстати, знают кое-кого из Гаммы, есть там один парень, могут на него нарыть немало интересного. За сущие копейки, ей богу! О! Не поверишь, во что мы въебались на съезде!! Помнишь, там памятник стоял?!)
Скоро ты проснёшься. А пока спишь: на спине, запрокинув голову. Нос завострился, словно у покойника, краска сошла с лица и теперь светишь в полумраке восковым пятном на пёстром диване. Рубашка взмокла, воротник потемнел, свисает безвольно одна рука, другая покоится на груди. Вздрагиваешь спросонья, но тебе ничего не снится: это моё зелье по вене расползается, это оно тебе не даст ни отдыха, ни сна, ни памяти, ни свободы воли: я же вижу, с кем ты водишь дружбу. Я же знаю, что как только ты придёшь в себя, ты от меня сбежишь.
К более весёлым, к более остроумным, к более «лёгким на подъём».

- Спи, - прошептал одними губами. Забывай.

А когда придёшь в себя, рядом с твоим ноющим от боли и жара телом буду только я. И лекарство в моих руках (Габ… Ты ведь вчера был со мной? Конечно.), и по редеющим крашеным волосам скользит моя ладонь (Это ты меня привёл домой? Конечно), сжимает у груди, надавливает с силой, прижимая тебя к дивану (Лежи, не вставай. О, ты такой заботливый, Габ… Я тебя не достоин, я тебя не заслужил.. Как только приду в себя, как только ноги снова… Как только вернётся чувствительность… сразу рванём с тобой вдвоём! Днём! В кино… О! Видел, открыли парк вон рядом с набережной. Потом в клуб, не на всю ночь, без выпивки, без них всех. Вдвоём только! Вместе. Ох, Габ, всё тело ноет. Я сейчас сгорю, чёрт, клянусь сгорю. Дай мне что-нибудь.. Дай мне… Ах, Габ Ляг со мной рядом. Ляг рядом. Ляг… жжет!)
Это убивает тебя, я знаю. Но ты сам запустил механизм, впустил в себя наркотик, улыбаясь, отступая назад, сполз по стене вниз, оседая на полу. Самоубийца, я много раз пытался привести тебя в чувство, но ничем, кроме ругани, подозрений и взаимных оскорблений это не заканчивалось (Ты мне кто?! Ты кто вообще такой?!! Ты мне никто! И что ты увязался за мной?!! Крыса конторская! Я не хочу просиживать целыми днями дома! Мне интересно среди людей! Мне хочется общения, мне хочется расслабиться! Мне… Что? Что значит, я и так не напрягаюсь?!! Да пошёл ты к такой-то матери! Урод!).
Много спорили, много ругались. И как я объясню, почему не мог оставить тебя, бросить гнить среди этих людей, среди наркоторговцев, размалёванных шлюх, цепляющих золотых мальчиков по ночным клубам, среди вечно пьяных друзей, стареющих, но молодящихся бизнесменов, девиц, держащихся слишком высокомерно для готовой лечь под каждого платёжеспособного приятеля стерв. Что я мог сказать тебе в ответ на твои ежедневные упрёки (Ты мне не мать, не отец! Оставь меня в покое! Что тебе надо от меня… Педик!!)?
Что мне было на это отвечать?
Молча наблюдаю, как ты, ещё не придя в себя, снова собираешься на очередную вечеринку.
- Тебе надо проспаться, - возражаю негромко.
- Тебе надо заткнуться! – бросаешь в сердцах и, пошатываясь, направляешься к выходу.
- Тебе нельзя в таком состоянии за руль.
Поднимаешь средний палец, сбиваешь плечом косяк, роняешь ключи от машины, неуверенно балансируя на месте, наклоняешься, чтобы поднять их с пола.
Вспоминаю тебя таким, вижу тебя спящим: теперь всё хорошо, теперь ты спокоен. Теперь мы можем проводить время вместе, ты никуда не убегаешь, теперь ты мне не дерзишь. Спи, мальчик (мне больно. Колит у груди. Чёрт, я умираю, Габ?), скоро всё будет хорошо (Ничего не помню! Спасибо, что забрал меня оттуда! Больше в тот клуб ни ногой, не знаю, что они мне подсунули, но эта дрянь меня чуть не убила), скоро ты и к этому привыкнешь (все эти люди… Я всё понимаю, но пока ничего не могу с собой поделать… Я знаю, что это наносит мне вред, но Гаааааб, с ними было так здооооорово).
Нет, мальчик, тебя убивает не это.
Да, мальчик, скоро всё наладится.
И если для того, чтобы спасти тебя мне надо сделать тебя инвалидом… Я пойду на это.
Мы рядом, вместе. Ещё один день ты проведёшь спящим на диване у меня в кабинете, потом очнёшься, снова укатишь в ночь, а после ляжет алкоголь поверх моего лекарства, выжигая ещё один островок памяти и, вернувшись в бессознательном состоянии домой, ты будешь уверен, что спасаю и возвращаю тебя я.
Гексли бормочет во сне, вскидывает рукой, напрягается всем телом, стонет, тихонько хнычет, не приходя в сознание.
Прости, мальчик, - ладонью по раскалённому лбу, нагибаясь ниже, прижимаясь холодным лицом к его горячей щеке, - но если для того, чтобы ты остался здесь, придётся переломать тебе ноги, я пойду и на это…

кто б ещё пэсэнку или картинюшку под это дело какую нарыл :3 было бы автору аще щастье))
мне кроме этого на ум пока ничё не идёт))

Listen or download For Whom The Bell Tolls for free on Prostopleer

@темы: Мафия